Kyrgyzstan Review

 

 

Г.Р. — В мои обязанности входит перед каждым Межгосударственным советом встретиться с каждым из его участников, оговорить повестку дня, рассказать, что сделано, обозначить болевые точки. Если требуется помощь, обратиться за ней.

 

Этому была посвящена встреча и с Владимиром Владимировичем. Естественно, всю повестку дня мы не обсуждали, в ней более 20 пунктов, большая часть из них отработана и не вызывает вопросов, но к некоторым темам я счел необходимым привлечь внимание Президента…

 

 

Г.Р. — Впервые ставится вопрос по совместному освоению гидроэнергетических ресурсов Таджикистана и Киргизии. Мне очень важно, чтобы у всех президентов было одинаковое понимание нашего замысла. Другой вопрос — по транспорту. Энергетика и транспорт — это кровеносные сосуды, на которых строится реальная интеграция. Я рассказал Президенту, что делается. Мне важно было знать мнение Президента и для себя уяснить, в правильном ли мы направлении движемся.

 

Еще одна тема: можем ли мы уже сейчас решить вопрос о передаче некоторых национальных функций в органы ЕврАзЭС. Это действительно деликатная сфера. Торопиться нельзя, но и затягивать — тоже. Естественно, это возможно только при готовности всех пяти государств.

 

Есть и проблема с формированием общего таможенного тарифа. Это базовый элемент единой таможенной территории. К сожалению, дело здесь движется не так быстро, как хотелось бы. Значит, надо разобраться в причинах, послушать рекомендации каждого из участников. Вот Белоруссия, например, упростила проблему, просто приняв за основу российский таможенный тариф. Другие государства не готовы к такому радикальному решению. Они предпочитают более постепенное сближение позиций.

 

 

Г.Р. — Ответ: в нашей программе «Десять простых шагов навстречу простым людям». Назову только несколько «шагов» из десяти. Вот, например, пункт «об облегчении процедуры почтовых отправлений, обеспечении свободы переписки и доставки периодических изданий». Казалось бы, пустяк. Но вот с Украины, например, письма в Россию идут месяцами. И цена: туда — одна, обратно — другая. Если бы Украина была членом ЕврАзЭС, такой проблемы не было бы.

 

Еще пункт — «об упрощении процедуры осуществления денежных переводов гражданами». Это значит, что вы без проблем пересылаете деньги, например из России в Казахстан, и ваш родственник в Алма-Ате идет на почту и получает деньги в валюте своей страны.

 

По системе образования — целых два пункта: «о предоставлении равных прав гражданам на поступление в учебные заведения» и «о взаимном признании эквивалентности документов об образовании, ученых степенях и званиях». Другими словами, абитуриент из любого государства — члена ЕврАзЭС имеет такое же право поступить в московский вуз, что и россиянин. И доктор наук из Минска — такой же доктор наук и в Москве, и в Астане.

 

 

Г.Р. — Да, это уже действует. Хотя, конечно, мы — реалисты и знаем, что есть документ, а есть его реальное воплощение в жизнь. И одно с другим порой не в полной мере совпадает. Поэтому мы стараемся отслеживать, как соблюдаются права граждан в рамках этих «десяти шагов». До сих пор я не получал никаких жалоб на то, что эти или другие пункты кем-то нарушаются. Более того, накануне приемных экзаменов мне, например, звонили из московских вузов и спрашивали: нет ли в ЕврАзЭС новых членов, может, теперь и представителей других государств можно принимать на тех же условиях, что россиян и граждан других стран — членов ЕврАзЭС? Кстати, что мы все о Москве? Ведь много «евразийцев» учится в вузах Белоруссии и Казахстана.

 

 

Г.Р. — Норильск — город закрытый. Россия и Белоруссия — Союзное государство. ЕврАзЭС (по крайней мере пока) — структура более низкой степени интеграции, чем Союз Беларусь — Россия.

 

Но вернемся к «десяти шагам». Другие пункты: соглашение «о создании благоприятных условий для распространения программ телевидения, радио» на территории ЕвраАзЭС. Еще — соглашение «об обеспечении свободного равного права пересечения физическими лицами границ стран ЕврАзЭС и беспрепятственного перемещения ими товаров и валюты».

 

 

Г.Р. — Эту проблему хорошо знают руководители как России, так и Казахстана. Есть политическая воля к тому, чтобы ее разрешить. А дальше начинается кропотливая работа по решению технических задач. Я знаю, что соответствующие поручения даны и таможенным, и пограничным службам. Что решат, я пока не могу сказать. Но факт, что работа уже ведется для того, чтобы людям проще было пересекать границу.

 

 

Г.Р. — Возможно. Но сначала я внесу ясность. Вы сказали, что Украина, Молдова и Армения желают вступить в ЕврАзЭС. Мы от них официальных заявок на вступление не получали. Молдова и Украина — наблюдатели, Армения подала заявку на приобретение такого статуса, не влекущего за собой никаких обязательств.

 

А теперь — о Киргизии, которая в конце 1998 года вступила в ВТО. Без сомнения, это проблема. Но проблема разрешимая. Как и в других сложных ситуациях: тот, кто хочет чего-то добиться, ищет возможности, кто не хочет — ищет причины. Можно найти тысячи причин, почему постсоветские страны вообще не должны интегрироваться. И каждая из них, возможно, будет выглядеть веской. Вступление Киргизии в ВТО — одна из них. Мы же ищем возможности, и они сводятся к следующему: четыре государства ЕврАзЭС (Белоруссия, Казахстан, Россия, Таджикистан) согласовывают друг с другом свои позиции на переговорах по присоединению к ВТО, а Киргизия в зависимости от достигнутых этой четверкой договоренностей будет корректировать свои отношения с ВТО. У нас такой подход: мы должны сотрудничать — это главное. Мы должны развивать торговлю, помогать друг другу в восстановлении экономики. Должны ли мы создавать зону свободной торговли? Да, и мы ее создали. И этому не помешало то, что одно из государств является членом ВТО.

 

 

Г.Р. — Позиция Киргизии на переговорах в Женеве не создает России никаких проблем. У нас полное взаимопонимание. Вообще реально влияние таких факторов, как членство Киргизии или какой-то другой страны в ВТО начнет сказываться тогда, когда экономика Киргизии получит достаточное развитие.

 

И вообще давайте попробуем оценить ситуацию. Если мы провозгласили, что мы — равные партнеры, то должны тогда соответственно и относиться друг к другу как равные партнеры. А это значит — Киргизия должна иметь ту же свободу действий, что и Россия. У нее тоже могут быть внешнеполитические и экономические интересы. В том числе и во взаимоотношениях со странами, не входящими в ЕврАзЭС. А это и Европа, и США, и Китай, и, конечно же, ВТО, вступление в которую по правилам ЕврАзЭС каждая страна осуществляет индивидуально. Если мы это признаем, тогда мы действительно равные, причем не на словах, а на деле.

 

Другое дело, что все мы должны в соответствии с теми же правилами более четко согласовывать некоторые свои действия и строго следовать достигнутым договоренностям.

 

 

Г.Р. — Я серьезно отношусь к таким заявлениям. Для меня нехарактерно отстаивание «чести мундира» вопреки реалиям. Да, соглашений мы приняли много. И, к сожалению, не все они воплощаются в жизнь так, как хотелось бы. Сейчас мы в Секретариате как раз и работаем над тем, чтобы иметь ту самую реальную картину, которая свидетельствовала бы о справедливости или ошибочности заявления Александра Яковлевича Лившица в применении к ЕврАзЭС. И если кто-то из читателей «РГ» нам поможет дополнительно прояснить ситуацию, будем благодарны. Хорошо, когда есть обратная связь. Мы, например, недавно получили письмо из казахстанского села, жители которого жалуются, что они не могут свободно посещать своих родственников в России. К сожалению, в письме не указана конкретная причина этих сложностей. Возможно, что жителям села самостоятельно трудно в этом разобраться. Но сам сигнал для нас важен, и мы обязательно выясним, в чем дело.

 

 

Г.Р. — Во-первых, это связано с тем, что внутренняя организация процесса принятия и исполнения решений в каждом из государств — своя. А ведь каждое решение должно проходить согласование внутри всех пяти государств, облекаться в национальные законы, инструкции, в правила. И потом неукоснительно выполняться. Если бы это работало безупречно…

 

Во-вторых, накопился очень большой потенциал взаимного недоверия. Сложилось много непонятных, порой нелепых мифов. Надо возрождать доверие друг к другу. Только в обстановке доверия можно сделать что-то путное.

 

 

Г.Р. — Это, к сожалению, правда. И именно благодаря вашей газете в данный момент я стараюсь ликвидировать этот пробел.

 

 

Г.Р. — В каком-то виде есть. Вот, к примеру, было принято такое соглашение — об упрощенном порядке приобретения гражданства. Мы сейчас занимаемся тем, что пытаемся оценить его эффективность. Когда в России принимался Закон о гражданстве, то мы нашли в проекте некоторые несоответствия уже принятым в ЕврАзЭС соглашениям (а эти соглашения, кстати, имеют силу закона для всех подписавших их государств, в том числе и для России). И эти несоответствия по нашей просьбе были быстро устранены. Мы сейчас отслеживаем, какие именно инструкции получают те самые исполнители, которые участвуют в реализации этого закона. Нет ли в инструкциях, которые регламентируют деятельность чиновников и поведение граждан, противоречий с соглашениями ЕврАзЭС?

 

Или вот еще: соглашение между пятью государствами о взаимных безвизовых поездках граждан. Оно работает, но, как показал опыт, требует совершенствования. В этом соглашении есть протокол, в котором перечисляются документы, дающие право на безвизовое пересечение границы. Там их достаточно много. Сейчас государства ЕврАзЭС единодушны в том, что число этих документов надо сократить, что даст возможность более полно контролировать миграционные процессы.

 

 

Г.Р. — Я бы не согласился с тем, что мы во всех вопросах ушли дальше всех. Во многом нас, то есть Россию, опередил, например, Казахстан. Достаточно вспомнить хотя бы реформу жилищно-коммунального хозяйства или пенсионную реформу. Так что России есть чему поучиться у наших партнеров. Но я абсолютно согласен с тем, что таможенные кодексы должны быть либо одинаковыми, либо очень близкими. Возьмут ли за образец российский кодекс или чей-то еще? Вообще же за образец все пять стран должны взять рекомендации Всемирной таможенной организации. Потому что ЕврАзЭС — не изолированное от всего мира сообщество. Оно должно легко вписываться в мировую экономическую систему. Над проблемой гармонизации таможенных кодексов работает такой орган ЕврАзЭС, как Совет руководителей таможенных служб. И работает достаточно эффективно. То же самое относится к налоговым кодексам. А над этой проблемой трудится Совет руководителей налоговых служб.

 

 

Г.Р. — Я, пожалуй, не ошибусь, если предположу, что у России несколько более скромные материальные возможности, чем у Всемирной таможенной организации. И несмотря на это, Государственный таможенный комитет России вносит свой заметный вклад в общее дело, реально помогая своим коллегам по ЕврАзЭС, например в сфере подготовки кадров.

 

 

Г.Р. — К сожалению, нет. Пока нам выделяют средства только на содержание и деятельность Секретариата.

 

 

Г.Р. — Там обозначен вопрос, устанавливающий правила игры, по которым мы будем формировать целевые программы. Но, не дожидаясь принятия решений по этим документам, мы предлагаем конкретный проект по энергетике. Таджикистан и Киргизия приглашают страны Сообщества к участию в строительстве двух гидроэлектростанций — Сантудинской в Таджикистане и Камбарат-2 в Киргизии. Одновременно будет изучаться вопрос о переброске электроэнергии из этого региона через Казахстан в Россию. Причем каждая страна имеет собственный интерес, включая и Беларусь.

 

 

Г.Р. — Далеко, но это участие в единой энергетической системе. Потом, коли затевать строительство, нужна тяжелая карьерная техника, которая есть у белорусов.

 

 

Г.Р. — Нет, об этом речи у нас не велось. Если бы такие предложения официально были представлены в Секретариат, мы провели бы экспертную оценку и сформулировали позиции.

 

 

Г.Р. — Я не знаю. Это суверенное право России — определить некий порядок пересечения границы. В принципе это правило не препятствует свободному доступу мигрантов. Это чисто регистрационная мера. И в других странах ЕврАзЭС к этому относятся с пониманием.

 

 

Г.Р. — О реакции в Таджикистане на эту акцию уже достаточно сообщалось в СМИ. Реакция негативная, да это и понятно: создавать пиаровский шум вокруг горстки мигрантов из Таджикистана — это несправедливо. Каждый год депортируются десятки тысяч людей, из них тысячи — в наручниках. Из них меньше десятой доли процента приходится на граждан Таджикистана, а дело подали так, будто таджики — центр зла. Я пытался разобраться, но так и не понял, что произошло. Думаю, здесь просто какое-то недоразумение. Кстати, мне пришлось слышать негативную реакцию по этому поводу и от российских пограничников, которые служат на южной границе вместе с таджиками. Ведь там в основном смотрят российское ТВ, а оно «оторвалось» по полной. Я не говорю, что не надо депортировать незаконных мигрантов. Никто не имеет иммунитета от закона, в том числе и граждане Таджикистана. Вопрос — такта и меры.

 

 

Г.Р. — Вы поинтересуйтесь статистикой: из каких стран приезжает больше всего преступников. Таджикистан будет далеко не на первом месте. Таджики по своей природе очень законопослушные люди. Обратите внимание, что в новейшей истории не было случая такого быстрого разрешения внутреннего гражданского конфликта, как в Таджикистане. Этого не было нигде, ни, к примеру, в Югославии, ни у нас. Конечно, это несомненная заслуга руководства Таджикистана. Сыграло роль и международное сообщество, в том числе Россия. Но есть еще и так называемая национальная психология. Таджики внутренне готовы воспринять призыв к стабильности и законопослушанию.

 

 

Г.Р. — У каждой организации — свои функции. Есть международные организации, которые создают правовое поле, в том числе и препятствующее незаконному распространению наркотиков. Есть правоохранительные органы, которые сотрудничают друг с другом. Наркотики — это задача силовиков, а не наша…