Kyrgyzstan Review

Более 20 общественных деятелей, ученых, политиков Кыргызстана полтора месяца работали над разработкой концепции национальной идеологии. Но после оглашения результатов впечатление такое, что вновь наступаем на те же грабли. Опять выбрано что–то мифическое, эфемерное, далекое от нужд народа. На самом деле идеология нашей страны должна основываться на простых, близких каждому человеку понятиях. Есть некоторые составляющие, без которых невозможно сплотить народ, пробудить в нем патриотические чувства, воспитывать новые поколения.

О равных возможностях

Неправда, что мы плохо живем. Мы отлично живем. Наши предки жили гораздо хуже. Постоянные опасности, болезни, невежество и неграмотность — вот что мы оставили в прошлых веках. Племена кыргызов были окружены могущественными врагами. Жизнь тогда была — сплошная борьба за выживание. Существовало только одно право — право сильного. Уже не говоря о том, что не было современных предметов быта и комфорта.
То ли дело сейчас — равноправие, закон. Всем дана возможность добиться успеха и богатства. Все, что требуется, — это работать, учиться, стремиться к саморазвитию и знаниям. Другое дело, что мы не всегда можем воспользоваться данной нам свободой, технологиями. Многое зависит от нас, простых людей. И действительно, многие работают в поте лица и неплохо живут. Так что равные возможности дают шанс каждому жить достойно. Это одна из составляющих правильной идеологии.

Об армии

Наши солдаты должны быть профессионалами, хорошо зарабатывать, жить в лучших условиях и иметь высокие моральные устои. Посмотрите же на нашу армию — достаточно вспомнить недавний эпизод с изнасилованием девушки двумя солдатами–срочниками. И это наши защитники? А о дедовщине и слабом офицерском составе уже и говорить нечего. А ведь образ защитника Отечества должен быть иным.
Всеобщая воинская повинность не нужна. Если, не дай Бог, начнется война, все равно все мужчины встанут на защиту Родины. Сейчас же вокруг армии кормится немало служащих и чиновников. Взять те же военкоматы, сколько там народу работает. А толку? Не уверен, что реально наша армия сможет защитить нас от внешних врагов. Тому были примеры. Опять же, генералы и прочие высшие военные чины. Я подозреваю, что каким–то загадочным образом большинство средств тратится на их личные, не имеющие отношения к солдатским, нужды. Я говорю не про всех, Боже упаси. Есть честные офицеры, я уверен. Но, судя по состоянию нашей армии, впечатление такое, что их не так уж и много.
Самое главное — это идеологическая составляющая армии. Сильная, красивая армия — предмет гордости народа. Соответственно, необходимо создать положительный имидж нашей армии. Создать подобающую символику, знамена, гимн. Привлечь модельеров для создания красивой, стильной военной формы. Имидж армии должен вдохновлять и поднимать дух народа.

О языке

И речи не может быть об исключении из нашего обихода русского языка. Кыргызам была дана уникальная возможность развиваться и интегрировать в большой мир с помощью русского языка. И вообще надо быть благодарными России. Если бы не она, возможно, кыргызы остались бы без родины, подобно курдам, уйгурам и некоторым другим народам. Мне напомнят 1916 год. Да, подобные трагические уроки истории не надо забывать. И все–таки иного пути, как идти с Россией, у кыргызов не было. Так что пользы было больше, чем вреда. Особенно благодаря Ленину и СССР. Это настолько очевидно, что даже объяснять не стоит.
В пользу русского языка есть один неопровержимый довод. Как мы будем готовить специалистов в вузах? Неужели есть учебники на кыргызском языке по энергетике, машиностроению, программированию, технологиям пищевых производств, гинекологии и хирургии и прочая, прочая, прочая? А трудовые мигранты? Приходится смириться с тем, что несколько сот тысяч кыргызстанцев работают в России. Как им общаться в России, на кыргызском? Может, сумеют заставить русских в России выучить кыргызский язык?
Не стоит слушать тех лжепатриотов, которые призывают отказаться от русского языка. Они либо вредители, либо не ведают, что творят. Ладно, давайте откажемся от русского, все равно придется тогда учить английский язык. Иначе придется возвращаться в феодализм. Ибо, обладая только кыргызским языком, мы окажемся слабее других наций. Обладая же двумя или лучше тремя (кыргызский, русский, английский) языками, мы станем сильнее.
Родной язык не надо забывать, а надо поддерживать и развивать. Но развивать правильно, так, чтобы было стремление учить его. Я реально захотел выучить казахский после просмотра их передачи “Кызык радиосы”. Вот уж воистину — учите казахский, чтобы понимать юмор! Вот и у нас нужно так же развивать кыргызский язык. Положительными примерами. Есть же “Тамаша”, в конце концов, смотря которую, начинаешь искренне гордиться сочным, богатым, юморным кыргызским языком. Есть красивые выступления политиков и депутатов, слушая которые, понимаешь, что на русском нельзя так точно и ярко выразить мысль.
Гордость за родной язык должна появляться в благих и красивых проявлениях его, и тогда она станет истинной составляющей нашей идеологии. А двуязычие только доказывает силу и стремление народа к развитию.

О профессионализме и воспитании

Идеология должна стоять на прочном фундаменте умения и профессионализма людей. В современном мире без специальности нельзя. Кыргызы никогда не были лентяями. Иначе не выжили бы. Раньше они прекрасно владели мечом и луком, были отличными наездниками, обладали знаниями в скотоводстве. Что же теперь мешает перестроиться и принять новые правила игры? Отчасти невежество некоторых слоев населения. В большей части — неправильное воспитание молодежи. Сейчас нет культа труда и успеха. Есть культ денег. А каким способом добыть деньги, неважно. Желательно быстро и без трудностей. Вот и воспитывается современная молодежь на криминальных идеалах, учится жить по понятиям зоны. И не хочет понять, что подобное мировоззрение ведет в тупик.
Кто есть сейчас человек без знаний, умений и профессии? Если он не стремится выучиться, лишь два пути у него — криминал или в чернорабочие: подай, принеси, убери. Сейчас та ситуация, когда в идеологию обязательно надо включить культ труда и профессионализма. Если бы у нас везде работали профессионалы, я уверен, жили бы мы намного лучше. Профессионалы в правительстве, в парламенте, занятые своим делом вместо интриг и “гребли” под себя, вывели бы страну из кризиса. А профессионалы в народе, на своих местах обеспечили бы надежный фундамент для любых реформ. Именно развитие, образование и стремление стать специалистом должны пропагандироваться в молодежной среде, да и взрослым не помешало бы.
Надо популяризировать семейные ценности. Именно в семье воспитываются будущие граждане. Человечество еще не придумало ничего лучше традиционной семьи. Семья — это истинное счастье, богатство и опора любого человека. А родные люди — самые верные друзья. И одним из столпов новой идеологии должна стать любовь к семье.

О гордости, патриотизме, гимне

Чтобы сплотить народ, необходимо создавать вещи если не лучшие из лучших, то хотя бы просто хорошие. Почему американцы, японцы или немцы патриотичны и гордятся своими странами? Потому что там создаются лучшие товары: красивые автомобили, кинофильмы, передовые технологии. Один Голливуд, наверное, сделал для положительного образа Штатов больше, чем все их дипломаты. Не зря Ленин говорил: “Важнейшим из искусств для нас является кино”. И у нас не помешало бы стать киноиндустрии предметом гордости кыргызстанцев.
Чтобы быть патриотом Кыргызстана, не обязательно носить ак–калпак, пить кумыс, говорить только на кыргызском языке. Важно заботиться об истинных вещах: работать, заниматься своим делом профессионально, думать о будущем. Правильно воспитывать подрастающее поколение. И главное, понимать, что Кыргызстан — это наша страна, наша собственность. Другой Родины у нас нет и не будет. Никто не даст нам другой Родины. И в других странах нас никто не ждет, там мы бесправные и нищие, третьесортные люди. Патриот должен ценить то, что у него есть, — его Кыргызстан.
Пробудить гордость за свою страну должны новые герои в промышленности, спорте, искусстве, политике, шоу–бизнесе и других сферах деятельности. Качественные и красивые вещи вкладывают положительные эмоции в людей. Делают их патриотами своей страны.
Немного о нашем гимне. Я думаю, гимн как музыкальное произведение искусства должен пробуждать в человеке высокие чувства, гордость, любовь к родине. Слова должны брать за сердце, проникать в душу человека. Про наш гимн, к сожалению, такого не скажешь. Даже слов его многие не знают. А ведь гимн — один из главных символов государства, можно сказать, его брэнд.
Ну и, конечно, патриотизм и гордость за страну как составляющие национальной идеологии должны быть подтверждены реальными достижениями.

Об идеологии

В начале статьи я заметил, что были выбраны размытые, далекие от понимания народа принципы. Принципы идеологии должны быть реально близки если не каждому гражданину, то большинству народа Кыргызстана.
Определимся с понятием идеологии. Это понятие для народа, а значит, отбросим все заумные фразы, а скажем так, как сказал бы простой, средний кыргызстанец. Идеология — это штука, объединяющая народ, ставящая идеи и цели для жизни народа, отражающая его нужды и стремления.
Государственность — это очень хорошо, но нашему народу она досталась легко. И мы не ценим государственность, не понимаем, какое это достижение. Если бы мы с оружием в руках или упорным трудом строили свое государство, тогда мы были бы сплоченнее, действительно ценили бы независимость и свою Родину.
Много говорится о национальном согласии и единстве. Но надо внушать, что эти понятия несут взаимопонимание между всеми нациями, умение разрешать и избегать конфликтов. Но даже в этом случае единство — это не причина, не фундамент национальной идеологии, а следствие других объединяющих факторов идеологии. То есть сначала надо создать идеологию на основе более конкретных и близких каждому понятий, а уже потом будет единство.
Как, например, может объединить народ и служить высокой идеей борьба с коррупцией? Во–первых, как с ней бороться? По–моему, есть соответствующие службы, которые призваны вести эту борьбу, им просто надо заняться своим делом. И не надо перекладывать подобные, не имеющие отношения к национальной идеологии проблемы с больной головы на здоровую. Это то же самое, что провозгласить идеологией пошив брюк или оптовую торговлю. Этими делами должны заниматься специалисты. А когда будет настоящая рабочая идеология и все займутся своим делом, тогда заработают законы, уменьшится коррупция, поднимется экономика.
Необходимо взять лучшее из обычаев, ценностей нашего народа. В “Вечерке” за 24 февраля 2006 г. напечатана статья Данияра Каримова “Кыргызия — не общий дом?”. Я абсолютно согласен с позицией автора. И хотел бы добавить кое–что по поводу воззрений госсекретаря Дастана Сарыгулова. Я не верю тому, что у кыргызов не было дискриминации женщин и рабовладения. Было и есть воровство невест — унизительный и идиотский обычай, ломающий судьбы многих девушек. Были набеги и грабежи соседних племен, междоусобица, насилие, угон скота, продажа невольников. Были неравноправие и феодальные отношения. Это следует признать, чтобы не создавать иллюзий об избранности и особенности кыргызского народа. В этом нет ничего страшного — все люди таковы.
Когда я прочитал в “Слове Кыргызстана” статью “О концепции новой государственной идеологии”, увидел, что это очень заумное, сложное, подробное произведение — в общем, очередной выкидыш. Честное слово, до конца дочитать было очень непросто. Для кого это написано? Для самих себя? Для президента? Ведь идеология должна быть проста и понятна каждому — водителю и фермеру, продавцу на рынке и менеджеру в офисе. А ведь достаточно одного лозунга, чтобы люди шли на труд и на смерть — “За веру, царя и Отечество!”, “За Родину, за Сталина, за Ленина!”, “Боже, храни Америку, самую свободную и великую страну!”. Люди шли под пули на самом деле. Потому что верили.
Идеология должна основываться на том, что именно нужно каждому человеку, она должна помогать, направлять. Нормальному человеку нужно жить хорошо, спокойно, достойно и чтобы родные были живы–здоровы. А чтобы добиться этого, нужно уметь что–то делать, учиться, развиваться, думать, вертеться, быть сильным, в конце концов. И тогда каждый гражданин станет работать прежде всего на себя, а значит, и на государство.
Нужно учиться мыслить и жить по–новому. Понять, что, если мы не будем работать, отвечать за свои поступки, думать головой, мы не выживем в современном мире. Нужно избавиться от эмоций и включить разум, использовать свой исторический опыт и опыт других малых народов. Иначе мы лишимся государственности и растворимся в других нациях. Превратимся в рабов, проституток и доноров органов–запчастей для “белых” людей. Если кто не знает, как гибнет целый народ, советую почитать трагическую повесть “Последний из ушедших” абхазского писателя Баграта Шинкубы — об истреблении народа убыхов.
Когда я был моложе, верил тем, кто стоял и стоит у руля, их заявлениям о великих трудностях преобразований в армии, образовании, здравоохранении, госустройстве и прочем. Теперь я понимаю: все в наших руках и все возможно. Тому есть живые примеры — Япония, Израиль, Китай и другие страны, имеющие волю и разум, чтобы развиваться правильно, по уму. Надо лишь трудиться, учиться, стремиться к лучшей жизни. Доверять разуму, а не эмоциям. Это не так сложно, есть это и в заповедях, и в книгах, и в памяти всех наций и народов. Истинно духовные ценности — совесть, честь, трудолюбие, порядочность — все прекрасно знают эти вещи. Верить в Бога, любить семью, защищать Родину. Просто, но веско. Я бы добавил — трудиться, быть сильным и умным.
Самое интересное, что все наши высокие госдеятели, депутаты это прекрасно знают и понимают. И это понимает, к счастью, передовая часть нашего общества. Так в чем же дело? Почему они так вяло и неправильно работают? Я не настолько наивен и понимаю — ОНИ, опять же я говорю не про всех, прежде всего пекутся о своих шкурных интересах, которые, к сожалению, идут вразрез с интересами многонационального народа Кыргызстана.

Арман Алиев, журналист.

28.03.06
«МСН»

Многие в Кыргызстане считают, что развитию нашей экономики мешают высокие налоги. Такое мнение широко распространено прежде всего среди бизнесменов, и это понятно — высокое налоговое бремя ложится на их плечи, а кому охота выкладывать лишние деньги из своего кармана?
Снизим налоги — решим проблемы?
Но на высокие налоги жалуются не только бизнесмены. Многие ученые–экономисты и люди во власти также думают, что при снижении налогов экономика зримо и быстро укрепится. К примеру, в свое время прежний президент инициировал сокращение ставок налога на прибыль и подоходного налога. А парламент тогда охотно принял соответствующий закон, который был поспешно отменен после очередных разборок с МВФ. Судя по тому, как была начата разработка нового Налогового кодекса (НК), А. Акаев оставался при своем мнении. На заседании Международного делового совета он сказал, что новый НК должен разрабатываться с учетом того, чтобы Кыргызстан в перспективе стал сервисным центром в регионе. Высказывание это содержало явный намек на снижение налоговых ставок, хотя на то и не было дано прямых указаний. Какой иностранный бизнесмен признает нашу страну, если не будет создан “налоговый рай”? Но эту идею на сей раз почему–то “зарубило” собственное Министерство финансов. Результатом стало разочарование предпринимателей в новом НК. Они утверждают, что прежний был намного лучше. А разработкой нового кодекса как раз и занимались чиновники из названного министерства.
Похоже, что новая власть придерживается аналогичного мнения. Госсекретарь на встрече с членами того же Международного делового совета сразу после революции заявил, что одним из направлений работы новой власти станет снижение налогового бремени предприятий. Дастан Сарыгулов при этом особо подчеркнул, что он знает проблемы бизнеса не понаслышке (надо полагать, что прежний глава “Кыргызалтына” до сих пор думает, что проект “Кумторзолото” не оправдал себя именно из–за высоких налогов). Он обосновал необходимость снижения налогов тем, что в Казахстане и России налоговое бремя на 15–20 % ниже, поэтому наши товары проигрывают в конкуренции. Сторонником идеи снижения налогов является и другая ключевая фигура в правительстве — министр финансов Акылбек Жапаров. Будучи еще депутатом, председателем Комитета по налогам Законодательного собрания, он выступил инициатором разработки концепции реформирования налоговой системы, в которой красной строкой проходит именно эта идея.
Вопрос, почему наша экономика плохо работает, требует специальной статьи. Здесь же я хочу привести аргументы, почему налоги — не главная причина экономического кризиса.
Бесспорно, что сама идея снижения налоговых ставок имеет мощное обоснование. По крайней мере, на первый взгляд. Ее сторонники считают, что большие налоги убивают у предпринимателей стимул к инвестированию — они либо сворачивают дело, что, естественно, уменьшает налоговые поступления в бюджет, либо стараются не платить и уходят в тень, что также не особо приятно для бюджета. Сторонники снижения полагают, что оно способствовало бы выводу из тени и росту общей массы налогов в бюджет. Эта простая, но красивая идея известна в экономической теории под названием “кривая Лаффера”.
Однако на практике эта теория не всегда подтверждается. Так, например, в бытность президентства Р. Рейгана администрация США, наслушавшись неокейнсианцев, пошла на сокращение налоговых ставок. Но результаты оказались не такими, как ожидали. Многие ученые пытались выявить зависимость между налоговой нагрузкой с помощью эконометрических расчетов, но итоги были также неоднозначны. Одни аналитики заявляют, что в юго–восточных азиатских странах налоговая политика имела сильную стимулирующую роль для экономики. Другие пишут, что между размером налогов и экономическим ростом явной связи не обнаруживается. Наши идеологи налоговой реформы идеи свои обычно заимствуют из России, где ряд специалистов призывают правительство снизить налоговые ставки. Так, российский ученый Е. Балацкий, проводивший подобные расчеты, сделал вывод, что экономический кризис в России не имеет фискальной основы.
Я не буду подробно останавливаться на экспериментах по снижению налогов в мировой практике. Кому интересно — могут заглянуть в Интернет. Отмечу лишь немаловажный момент, который упускают из виду сторонники снижения налогов. Если даже эта теория верна и уменьшение ставок действительно приведет к увеличению бюджета и росту экономики, то отнюдь не сразу. В первое время неизбежно снижение налоговых поступлений в бюджет.
Чем заполнить брешь в бюджете?
Наши идеологи, как правило, делают вид, что такой проблемы не существует. Но, не предполагая решение этого вопроса, призыв к снижению налогов становится настоящей авантюрой. Проблема состоит в том, что эта теория не так универсальна, как преподносят ее последователи. Иначе мировая экономика не знала бы кризисов.
Здесь я позволю себе вновь обратиться к медицинской практике. Когда болезнь переходит в критическую стадию, то есть человек близок к смерти, он готов поверить различным чудесам. Тогда появляются различные шарлатаны с рецептами, которые якобы способны простым способом мгновенно избавить человека от боли. Подобное имеет место в настоящее время и в нашей экономике. Разговоры о снижении налогов напоминают именно чудодейственные рецепты шарлатанов.
По сути рассуждение о снижении налоговых ставок строится на предположении, что после уплаты налогов у предпринимателя ничего не остается. Так, некоторые предприниматели утверждают, что их прибыль в сто сомов равна таким же налогам. Приводятся и другие цифры: некоторые из них утверждают, что государство на сто сомов прибыли забирает аж 120. Однако они лукавят. Если бы государство забирало все, что зарабатывает предприниматель, то ни один из них не занимался бы бизнесом.
Другое дело — случай, когда есть малая прибыль. Это те классические условия, при которых должна срабатывать зависимость между налоговой нагрузкой и бюджетом, получившая отражение в кривой Лаффера. По идее, в таких условиях снижение налоговой нагрузки должно стимулировать инвестиции, ускорять экономический рост и в результате увеличить доход бюджета. Однако эта зависимость очень слаба — снижение налогов дает лишь незначительный рост ВВП, и она к тому же может проявиться только при определенных условиях.
В основе этой зависимости лежит предпочтение между текущим потреблением и накоплением. Говоря проще, при снижении налоговой нагрузки “цена” инвестиций возрастает, люди начинают больше работать, больше делать сбережений и в результате растут инвестиции, что, естественно, ускоряет экономический рост. Однако, как следует из самой природы этих переменных, это перераспределение доходов в пользу инвестиций, как все макроэкономические закономерности, даже при сильном сокращении налогов — процесс медленный. Да и рынок при этом должен быть полностью сформирован, эластичность между элементами рынка тоже будет высокой, а участники рынка смогут адекватно принять подобные сигналы. Таких условий нет на только формирующемся рынке Кыргызстана (сколько бы ни говорили обратное), и я не думаю, что снижение налоговых ставок приведет к увеличению инвестиций.
Тень и свет
Особый разговор о теневом бизнесе, который в Кыргызстане обусловлен главным образом коррупцией. Наивно думать, что желание платить налоги прямо пропорционально их величине. Чтобы вывести бизнес из тени, необходимо сначала устранить коррупцию. Возможно ли такое в принципе? Но без этой меры снижение ставок безрезультатно.
Все разговоры о недостаточности прибыли предпринимателей, как мне кажется, исходят, во–первых, из ошибочного понимания, что прибыль является источником расширения бизнеса. Во всем мире бизнес главным образом финансируется за счет банковских кредитов. Рассчитывая только на собственные средства, никто далеко не ушел. Прекрасно знаю, что наши банки не дают долгосрочных кредитов на развитие бизнеса, а если и дают, то на условиях, которых не выдержит ни одна отрасль. Но это не значит, что проблемы банковского сектора нужно решать за счет бюджета. Что болит, то и нужно лечить.
Во–вторых, почему–то думают, что любой предприниматель, вложивший деньги в бизнес, обязательно должен получить прибыль. Но он может остаться без прибыли и даже обанкротиться, если не умеет вести бизнес. Всем известно, что быстрая и по существу бесплатная приватизация в условиях коррупции привела к тому, что бывшие госпредприятия достались тем, кто не способен работать в условиях рынка. Неужели нам нужно приспосабливать налоговую систему к их низкому уровню ведения бизнеса?
В реальной экономике налоги — одна из затрат предпринимателя, которая определяет конкурентоспособность его товаров на внутреннем и внешнем рынке, и в то же время не зависит от усилий предпринимателя по ее сокращению. Поэтому методологически правильно рассмотрение налоговых ставок с точки зрения конкурентоспособности, как это делает упомянутый Д. Сарыгулов.
Полезнее равное налогообложение
Я глубоко убежден, что часто практикуемое у нас освобождение от налогов приносит больше вреда, чем пользы. Равное налогообложение — вот к чему нужно стремиться во внутренней политике. Что касается внешней, тут мы должны постоянно следить, что делается в других странах, чтобы наши предприниматели не проигрывали на мировом рынке. Если же наш предприниматель не сможет произвести конкурентоспособную продукцию в конкретных условиях Кыргызстана, он, конечно, будет вынужден покинуть страну и выбрать, где лучше. Чего ни в коем случае нельзя допускать.
Для определения этой конкурентоспособности часто применяется метод прямого сравнения налогов. Утвердилось два подхода. Международные эксперты обычно берут удельный вес налогов в ВВП у нас и в других странах, и поскольку он занимает 15 %, а за рубежом намного больше, утверждают, что налоги у нас не так уж высоки. Они, как правило, не учитывают, что среди предприятий есть такие, которые добились от коррумпированной власти освобождения от налогов, и те, которые их просто скрывают. Более того, последние на самом деле платят больше, чем указывают в отчетах, потому что отдают половину скрываемой суммы чиновникам как раз за то, чтобы они этого не заметили. Мы уже устали слышать, что в нашей стране есть второй теневой бюджет, из которого кормятся чиновники разных мастей. Если учесть это, реальная налоговая нагрузка была бы несравнимо выше, чем она показывается в статданных. По крайней мере, не меньше, чем в России и Казахстане.
Отечественные же аналитики, как правило, сравнивают отдельные налоговые ставки, и поскольку набор налогов по странам не всегда не совпадает и трудно привести их к общему знаменателю, часто выдают ошибочные цифры. Например, названная Д. Сарыгуловым цифра в 15–20 % мне представляется слишком завышенной. Известно, что в России НДС составляет
16 %, а в Казахстане 18 %. Если допустить, что другие налоги в этих странах не отличаются по размеру от наших, то в среднем налоговая нагрузка никак не превышает эту пятипроцентную разницу.
Дешевая рабочая сила — главное преимущество страны
Но проблема в том, что конкурентоспособность товара определяется не только налогами. В себестоимости товара есть и другие затраты предпринимателя. Именно это забывают аналитики, ратуя за снижение налогов. Я имею в виду заработную плату. Если даже допустить, что в России и Казахстане налоговая нагрузка ниже на 15–20 %, низкая стоимость нашей рабочей силы вполне компенсирует высокие налоги наших предпринимателей, так как у соседей рабочая сила в три–четыре раза дороже. Расчеты показывают, что при такой разнице в стоимости рабочей силы не страшно даже двукратное различие величин налогов. А в отраслях, где в себестоимости товара преобладают трудовые затраты, например в швейном производстве, конкурентоспособность обеспечивается почти при любом реально возможном соотношении налогов и других компонентов себестоимости, воздействующих на удорожание наших товаров. Дешевая рабочая сила — главное преимущество Кыргызстана.
Не отношу себя к сторонникам высоких налогов, более того, ратую за то, что при наличии таких возможностей следует снижать налоги даже без учета возможного уменьшения поступлений в бюджет. Однако удивляет поведение тех людей, которые, не прочитав ни одной серьезной книжки и не утруждая себя даже беглым анализом реальной ситуации, с легкостью выдают советы, как будто речь идет об эпизоде футбольной игры. Мой анализ, результаты которого изложены в опубликованной в конце 2004 года статье “Кыргызстан — страна–банкрот”, показывает, что такой возможности, к сожалению, в нашей стране нет. Надо сказать спасибо, если кредиторы не заставят нас ввести новые налоги, чтобы мы рассчитались с долгами.
Конечно, после революции появилась возможность вернуть в бюджет те средства, которые раньше уходили мимо казны. Можно еще подсократить госаппарат, в первую очередь на территориальном уровне. Но я уверен, что высвободившихся средств не хватит для повышения заработной платы чиновникам и решения других неотложных задач. Без повышения оплаты труда хотя бы до уровня коммерческих структур нельзя рассчитывать на приход в госслужбу квалифицированных кадров и, соответственно, на их эффективную работу и искоренение коррупции в госаппарате. Снижение налогов без тщательного анализа и детальных расчетов чревато нарушением финансовой стабильности, от которой в первую очередь пострадает весь наш бизнес.
Сапар Орозбаков, кандидат экономических наук, директор Бишкекского центра экономического анализа.

28.03.06

«МСН»

25 марта 2006 года экс-президент Кыргызстана Аскар Акаев побывал в гостях у радиостанции «Эхо Москвы», где в прямом эфире программы Виталия Дымарского «Проверка слуха» ответил на вопросы слушателей. Gazeta.kg предлагает стенограмму этой передачи.

Виталий Дымарский: Рядом со мной первый президент Киргизии Аскар Акаев. Добрый вечер, Аскар Акаевич.

Аскар Акаев:Здравствуйте. Я тоже приветствую слушателей.

Виталий Дымарский:Напоминаю номер нашего эфирного пейджера: 72566633. Мы ждем ваших вопросов и приступим к беседе, которая проходит, напомню, ровно через год после, так называемой, «тюльпановой революции», в результате которой в Бишкеке сменилась власть. Вот, Аскар Акаев оказался, как назвать? – в изгнании. В общем, пришлось уехать из Киргизии и сейчас находится в России. Аскар Акаевич, как я уже сказал, вопросов очень много. Кстати, подавляющее большинство вопросов заданных на сайте «Эхо Москвы» еще до эфира, пришло из Киргизии. Это значит, что вас там не забыли, что люди, безусловно, по-разному к вам относящиеся, до сих пор хотят знать, видимо, ваше мнение на те или иные процессы, вот, происходящие в Киргизии, да и не только в Киргизии. Вот скажите мне, вас это радует, а может быть, вы хотели бы, чтобы вас там забыли бы, с учетом тех обвинений, которые выдвигают против вас и вашей семьи новая власть?

Аскар Акаев:Конечно, радует все-таки я думаю, что не найдется человека, который бы желал, чтобы на родине его забыли, тем более, что я последние 14 лет был президентом республики, приложил немало усилий для того, чтобы Кыргызстан стал демократической страной, Кыргызстан стал благополучной страной, и я могу гордиться тем, что в пору моего президентства международное сообщество признало Кыргызстан как островок демократии в Центральной Азии. Ну, хотя и небольшими темпами, но все-таки и год от года улучшалась жизнь людей, экономика страны вышла на траекторию устойчивого развития. Одним словом, Кыргызстан перед 2005 годом был благополучной, стабильной страной.

Виталий Дымарский:Аскар Акаевич, вот в связи с этим у меня к вам два вопроса. Вы сказали про островок демократии, про демократию, вот вы знаете, существует такое мнение, что демократия вообще не может быть в бедной стране. Ну, Киргизия, известно, что все-таки страна не богатая, мягко говоря, да? Вы как бы начали с демократии, чтобы потом там построить благополучную, относительно благополучную, там, экономику и так далее. Это возможно вообще? Не взялись ли вы за задачу неразрешимую?

Аскар Акаев:Я считаю это вполне возможным.

Виталий Дымарский:Может ли быть демократия в бедной стране?

Аскар Акаев:Я считаю, что вполне возможно, тем более что, да, Кыргызстан, конечно, по своим природным ресурсам относится к небогатым странам, но я бы хотел отметить одно отличие Кыргызстана от многих других бедных стран в других регионах мира: все-таки Кыргызстан был частью бывшего Советского Союза и Кыргызстан, кыргызский народ, народ Кыргызстана был весьма образованным, и в Кыргызстане, я считаю, что за годы советской власти был просто ренессанс в сфере культуры, образования, здравоохранения. А когда страна имеет образованный народ, пусть она даже бедная, я считаю, что она готова к восприятию демократических идей, и я кончено был убежден, что в Кыргызстане, прежде всего, надо укреплять демократические институты, я видел, что это как раз основа, основа будущего процветания, будущего благополучия.

Виталий Дымарский:Вот, извините, за такое грубое слово, вот что называется, и получили. Вот демократия, островок демократии, говорите, что очень успешно развивалась страна, и вот 24 марта 2005 года произошло то, что произошло. Почему? Откуда? Может, это и есть результат демократии в бедной стране?

Аскар Акаев:Отчасти вы и правы, потому что, действительно, цветные перевороты, как показывает опыт последних лет на постсоветском пространстве, да и в постсоциалистическом мире, они как раз происходят в тех странах, где имеется для этого почва, подготовленная, унавоженная. То есть там, где есть демократия, там, где есть сильные оппозиционные политические партии, там, где развито гражданское общество, свобода средств массовой информации. В Кыргызстане как раз все эти условия, кончено, были, и поэтому не случайно именно Кыргызстан в Центральной Азии был выбран в качестве плацдарма для того, чтобы начать осуществлять проект по цветной революции. Но я считаю, независимо от того, что произошло 24 марта прошлого года, я считаю, что все-таки наш выбор, а я с первого дня президентства последовательно целеустремленно укреплял демократические институты и старался развивать страну по демократическому пути развития. Я не сожалею. Я считаю, что да сегодня, конечно, происходит откат назад. Но все исправимо. Все исправимо. Кыргызский народ все-таки вкусил плоды демократии, свободы. Я уверен, он потребует от нынешних или будущих властей, чтобы народ Кыргызстана, Кыргызстан продолжил демократический путь развития. Потому что в этом залог будущего процветания.

Виталий Дымарский:Хорошо. А скажите мне тогда, пожалуйста, ваше впечатление: помимо того, что произошло, сам этот день 24 марта 2005 года, вот в течение этого года, после всех этих событий, Кыргызстан идет все-таки по пути демократии или свернул с этого пути?

Аксар Акаев: Конечно, все-таки главным критерием цветных революций было — больше демократии. Я считаю, что в Кыргызстане больше демократии не стало. Напортив, ситуация в моей родной стране сегодня, конечно, вызывает у меня большую тревогу, беспокойство. Потому что мы видим: ситуация политическая далека от стабильности, поскольку криминальная составляющая того цветного переворота, тюльпанового государственного переворота, который произошел в Кыргызстане в прошлом году – она принесла многие беды. Это и череду заказных убийств, это и открытое вторжение криминальных авторитетов, криминала в большую политику. Они сегодня выдвигают требования, чтобы им дали часть государственного пирога власти, имущества, и сегодня они выдвигают требования перед парламентом, правительством. Я считаю, что это, конечно, не способствует укреплению демократических институтов.

Виталий Дымарский:Аксар Акаевич, вот вы только что употребили слов, по-моему, не первый раз, если я не ошибаюсь, «государственный переворот». То есть вы не признаете термин «революция», «тюльпановая революция»?

Аскар Акаев:Да, сегодня эксперты и в Кыргызстане, и в мире, в России, в других странах, они имеют разную точку зрения на события марта прошлого года в Кыргызстане. Одни говорят, что это была революция, другие утверждают, что это был государственный переворот. Я на второй день сказал, что это был антиконституционный государственный переворот, и моя точка зрения не изменилась, поскольку лидеры непримиримой оппозиции, опираясь на криминальные структуры, наркомафию, они действительно силой захватили дом правительства и осуществили классический государственный переворот. Говоря русским языком, я думаю, что хрен редьки не слаще.

Виталий Дымарский:Как это назвать…?

Аскар Акаев:Да.

Виталий Дымарский:Сейчас я вам задам еще на эту тему вопрос. Ну, я, поскольку я ж готовился к этому эфиру, я тоже кое-какие сведения подготовил. Так вот, есть такие данные, которое приводит одно из самых популярных информационных агентств Киргизии «АКИpress». Это агентство в он-лайн режиме провело опрос на тему: «Что же произошло 24 марта?». Более трех тысяч человек высказались. Это, в общем, достаточно много. И лишь чуть более 10% опрошенных ответили, что это была народная революция. Около 20% посчитали, что это была революция, но не доведенная до конца. То есть в общей сложности где-то примерно 30% все-таки называет это революцией. Но 48% ответили, так же, как и вы, что в марте прошлого года в Киргизии произошел государственный переворот, а не революция. Это я, как бы я просто такие данные более объективные привожу, чем личные мнения первого президента Киргизии, но вот вы только что сказали: хрен редьки не слаще, ну а действительно, по большому счету, какая разница между революцией и государственным переворотом, между революцией и бунтом?

Аскар Акаев:Я именно поэтому сослался на эту старую русскую мудрость. Вот я хочу вдобавок привести мнение международных экспертов. В прошлом году вышел доклад ПРООН «Будущее без преград», где также события 24 марта 2005 года в Кыргызстане они классифицируют как государственный переворот.

Виталий Дымарский:Ну, в какой-то степени вы уже ответили на этот вопрос. Но я хотел, конечно, может быть в более общей форме, все-таки, вот как этот год на ваш взгляд прожила Киргизия, ваша страна. То есть, сели я правильно понимаю вас, вы считаете, что все-таки ситуация ухудшилась?

Аскар Акаев:Да, безусловно, конечно…

Виталий Дымарский:Ухудшилась ли жизнь людей? Понимаете, ситуация – это как бы там, политики оценивают, с точки зрения, может быть какого-то расклада политических сил, еще по каким-то критериям. Но есть простые люди, которые составляют подавляющее большинство, естественно, вот они, насколько вы это знаете, они, что почувствовали сами за этот год? Им стало лучше или хуже? Так, примитивно говоря?

Аскар Акаев:Ну, если коротко отвечать, конечно, стало хуже. Я просто приведу данные статистики: за последний год в экономике произошло падение производства. Мы ожидали в 2005 году рост на 7%, а фактически, произошло снижение производства, экономического потенциала на 0,6%. То есть, потеряны были почти 8% подъема. В промышленности уменьшение производства составило 12%. То есть, это большое снижение.

Виталий Дымарский:У меня есть те же самые данные, передо мной лежат. Они с вами совпали. Это данные, причем официальной статистики.

Аскар Акаев:Официальные данные официальной статистики. Выросла безработица, резко сократились инвестиции в производство, это говорит о том, что и в этом году стагнация в экономике продолжится. А все из-за чего? Это произошло из-за того, что в течение года новые революционные власти проводили незаконный силовой захват и передел собственности. Именно поэтому в промышленности мы видим такое резкое падение на 12%, тогда как в предыдущие годы в промышленности была видна тенденция устойчивого такого роста. Промышленность – это самый такой достоверный показатель успехов экономики. Так что, безусловно, жизнь – она ухудшилась, безработица выросла. В итоге, сегодня я прочитал данные, резко возросла трудовая миграция из Кыргызстана. Люди уезжают.

Виталий Дымарский:А куда едут?

Аскар Акаев:В Казахстан, Россию. Преимущественно, в Казахстан и Россию. И раньше поток трудовых мигрантов был в эти страны, где сегодня есть рабочие места, где люди могут заработать на жизнь своих семей.

Виталий Дымарский:Ну, вот, немножко тоже, так сказать, в развитие того, что вы сказали. Посол США в Бишкеке Мари Йованович, это дама, чтобы было понятно, хотя посол, но женщина. Она распространила в связи с годовщиной «тюльпановой революции» обращение, видимо к кыргызскому народу.

Аскар Акаев:Да, обращение это тоже читал.

Виталий Дымарский:Даже посол американский в Бишкеке как бы высказывает беспокойство ростом коррупции, преступности, цен, проблем безработицы, этнической напряженности. «По всей стране люди на встрече со мной, — пишет Мари Йованиович, — рисуют безрадостную картину: цены растут, зарплаты, и проблемы трудоустройства не улучшаются». И так далее и тому подобное.

Акар Акаев: Вот это характерно, я бы хотел отметить, что новая власть все время говорит о том, что прежняя власть была коррумпирована. Но вот я хочу привести пример высказывания бывшего генерального прокурора Бекназарова, ныне депутата парламента, одного из революционных лидеров, осуществлявших переворот в марте прошлого года. Он тоже заявил, что коррупция расцвела именно в период новой власти. И за это высказывание поплатился постом генерального прокурора. Его отстранили от должности в этом качестве. Вот, ну и конечно, самое тревожное, самое (!), то, что в Кыргызстане появились очаги межэтнического противостояния. Вы знаете, все 14 лет моего президентства в Кыргызстане был образцовый такой, межэтнически образцовое согласие, и Кыргызстан даже ставили в пример ОБСЕ, что в Кыргызстане прекрасные межэтнические отношения, где уважаются права национальных меньшинств, где представители национальных меньшинств…

Виталий Дымарский:…А что ухудшилось? Некая напряженность?

Аскар Акаев:Я думаю, внимание… Внимание… Просто упало внимание сегодня. Это говорит о том, что политика в отношении национальных меньшинств со стороны новых властей, она практически не осуществляется. Здесь надо постоянно заботиться, проявлять внимание к меньшинствам, заботиться о том, чтобы они были представлены в ветвях власти. Вот при мне премьер-министром, я говорю, премьер-министром был русский — Николай Тимофеевич Танаев. Узбеки занимали соответствующие посты. Сегодня в правительстве нет ни одного русского человека.

Виталий Дымарский:В эфире «Эха Москвы» первый президент, теперь уже бывший президент Киргизии Аскар Акаев. Мы сейчас прервемся на выпуск новостей. После этого выпуска мы продолжим беседу с Аскаром Акаевичем. И, будьте готовы, приведем еще и голосование. До встречи через несколько минут.

…

Виталий Дымарский:Еще раз добрый вечер, мы продолжаем программу, вот эту беседу с Аскаром Акаевым — человеком, который в течение 14 лет возглавлял Киргизию вплоть до 24 марта 2005 года, и вот как раз к годовщине вот тех событий мы и подгадали вот эту нашу беседу с вами, Аскар Акаевич. Аскар Акаевич, продолжим. Вот здесь просто было мнение, как раз перед выпуском новостей, я приводил мнение американского посла, ну вот в связи с этим вопрос: а как вообще, как вы считаете, вот эти события прошлого года, было ли какое-то влияние, ну, скажем так, дипломатично, внешних сил?

Аскар Акаев: Безусловно, безусловно. Это событие было подготовлено с участием внешних сил. Этого и не скрывали. За этими событиями стояли определенные силы запада, и в первую очередь, Соединенных Штатов Америки. Проводились инструктажи с лидерами непримиримой оппозиции. Они очень щедро финансировались. И неоднократно выезжали в Соединенные Штаты Америки, в другие страны. Вот. Поэтому, конечно, это участие было ощутимым.

Виталий Дымарский: А что их не устраивало, если это они сделали?

Аскар Акаев: Конечно, Кыргызстан, вы знаете, в моей внешней политике, у меня была формула с великими державами, прежде всего Россией, Китаем, Соединенными Штатами Америки, соседними великими странами, хотя США не являются географическим соседом, но они сами полагают, что они являются соседями всех стран на всех континентах… Поэтому я считал, что с тремя великими державами надо проводить всегда политику, которая бы была направлена на укрепление сотрудничества, дружественных отношений. Ну, естественно, Россия всегда была главным приоритетом внешней политики Кыргызстана. При этом, конечно, я исходил не только из своих личных симпатий и духовных связей с Россией, но просто, исходя из национальных интересов Кыргызстана, поскольку Кыргызстан последние полтора столетия был в орбите России и традиции, и вот это наше совместное, кончено, развитие последнее столетие, оно привело к тому, что Кыргызстан должен…

Виталий Дымарский: То есть вы считаете, что как бы вот эта вот ориентация на Россию и не устраивала…

Аскар Акаев: Совершенно верно.

Виталий Дымарский: Но Бакиев тоже говорит об ориентации на Россию.

Аскар Акаев: И вы знаете… Да, я думаю, что будь Бакиев сегодня президентом, завтра другой, я считаю, что в национальных интересах Кыргызстана, конечно, это просто народ Кыргызстана сориентирован на то, чтобы иметь стратегическое…

Виталий Дымарский: Хорошо. Аскар Акаевич, а вот из Москвы Сергей нас спрашивает, на пейджер прислал вопрос: как вы считаете, стоят ли за силами, отстранившими вас от власти, по поводу, так сказать, всех влияний, которые были год назад, силы, которые подавил Каримов?

Аскар Акаев: Есть отличие, вы знаете. Есть, конечно, много общего, но есть одно существенное отличие, я считаю. В Кыргызстане переворот осуществили все-таки, опираясь на криминальные структуры и наркомафию, а в Узбекистане на первом плане выступали силы религиозного экстремизма. Это особенность, которая присуща была «андижанским событиям» и, конечно же, экстремисты эти знали, на что идут. Поэтому я считаю, что вот такое мягкое отношение к ним – оно бы вызвало такую, оказала бы отрицательное влияние на безопасность не только Узбекистана, но, я считаю, на всю Центральную Азию. Это было существенное различие.

Виталий Дымарский: Хорошо, Аскар Акаевич, сейчас мы проведем голосование. Я думаю, что и сам вопрос, который мы сейчас зададим нашим слушателям и тот ответ, который они нам дадут, мы его не знаем, будет как раз такой основой для нашего дальнейшего разговора. Уважаемые слушатели, сейчас мы проведем «Рикошет». Итак, вот вопрос, который мы сейчас вам зададим. Мы сейчас проводим голосование по системе «Золотая тысяча». Правильно ли сделал Аскар Акаев, покинув страну? Или он должен был силой удерживать свою власть? Если вы считаете, что Аскар Акаев правильно сделал, что он мирно покинул страну, то 980-59-48. Если вы считаете, что он должен был остаться в стране силой удерживать свою власть 980-59-49. Итак, мы начинаем наше голосование. В течение 5-6 минут мы дождемся результатов этого голосования, посмотрим, как вы считаете. Еще раз повторяю, что это будет как бы золотая тысяча – мы до тысячи звонков, потом прервемся. Аскар Акаевич, не знаю, будет ли это влиять на итоги голосования, но я хочу задать вам этот же вопрос: не считаете ли вы все-таки ошибкой, то, что вы сделали год назад?

Аскар Акаев: Нет, не считаю. Вы знаете, одним из главных моих принципов во внутренней политике я всегда считал, что нельзя применять силу, нельзя применять оружие против своего народа. И решать внутренние проблемы нужно исключительно политическими методами. Поэтому я 24 марта, конечно, даже запретил вообще правоохранительным органам носить оружие. Я считал, что если оружие есть у кого-то, оно может выстрелить случайно, или провокации могут быть. Поэтому и последним моим приказом было, когда я уже убедился, что молодчики, которые штурмовали Дом правительства, они нацелены на то, чтобы просто силой, продемонстрировать силу. Когда ко мне обратились командир национальной гвардии, что для того, чтобы остановить эту толпу, воинственную толпу, одурманенную водкой, наркотиками, нужно применять оружие. Мой последний приказ был: не стрелять, не применять оружия.

Виталий Дымарский: Аскар Акаевич, не секрет, я думаю, для вас, что многие в то же время считают это, называют это побегом, что вам нужно было все-таки оставаться со своим народом, и так далее и тому подобное. Вы даже не сомневаетесь в правильности принятого решения или какие-то сомнения есть? Вот, кстати говоря, сейчас наш слушатель, который задавал вопрос про Каримова. Вот тот же ваш сосед Каримов, во время событий, которые были в Андижане, он поступил по-другому. Он применил силу.

Аскар Акаев: Я вам дал ответ на первую часть вопроса, постараюсь ответить и на вторую часть.

Виталий Дымарский: Я прошу прощения Аксар Акаевич, я просто напомню нашим слушателям, что мы продолжаем пронимать ответы на вопрос: правильно ли сделал Аскар Акаев, покинув страну, или он должен был силой удерживать свою власть? Голосование продолжается, мы ждем ваших звонков.

Аксар Акаев: Я еще раз хочу повторить, что я, конечно, исключал применение силы, и об этом я не сожалею. Теперь вторая часть: почему я тогда решил покинуть страну. В тот день я получил информацию от моих друзей, к сожалению, не от службы безопасности страны, а от моих друзей.

Виталий Дымарский: Предала служба безопасности?

Аскар Акаев: Похоже, да, потому что они, вероятно, тоже владели информацией. От моих друзей, что организаторы переворота, они готовят просто физическую расправу надо мной. Ну, конечно, я до конца не верил этому. Но, после того как молодчики, штурмовавшие белый дом, захватили здание правительства, то они начали адресно расправляться с моими ближайшими верными помощниками: первым заместителем руководителя администрации, они его избили до полусмерти, он потом несколько месяцев лежал в клинике. Моего пресс-секретаря, других ближайших сотрудников. И мне стало ясно, очевидно, что есть такая задача физическая расправа. А личная президентская охрана, она была настроена очень решительно в этой ситуации применить оружие, защитить меня. Любое кровопролитие в тот день, оно бы переросло в конфронтацию, в гражданскую войну, потому что, все-таки большинство тех, кто штурмовали дом правительства, были представители юга, и я не мог допустить раскола страны, я не мог допустить раскола по линии север-юг, я не мог допустить кровопролития, которое могло перейти в гражданскую войну. И поэтому я для того, чтобы, вы знаете, в этот момент Бишкек был похож на такой паровой котел, готовый взорваться. Я хотел разрядить ситуацию, не допустить кровопролития, разрядить ситуацию и с этой целью я выехал из страны, то есть, руководствуясь именно национальными интересами, а не для обеспечения безопасности своей или сохранения своей жизни.

Виталий Дымарский: Хорошо, принимаем ваш ответ. (ведущий еще раз призывает слушателей проголосовать по поводу решения Аскара Акаева покинуть страну). Кстати, вот вы сказали про юг, здесь вот нам Нурлан, программист из южного Кыргызстана, как он подписался, прислал письмо-послание еще накануне эфира: «В прошлогодней «Проверке слуха» 29 марта (это когда мы с вами беседовали год назад – слова ведущего Виталия Дымарского – прим. Gazeta.kg) вы во всем обвинили южан, делали это с каким-то презрением», — пишет нам Нурлан и в то же время, он вот еще одну вещь пишет: «А где вы были в период с 4 марта прошлого года, были ли вообще в Кыргызстане, ведь революция началась именно 4 марта, когда на юге начались захваты госучреждений?».

Аскар Акаев: Конечно, был в республике. Весь март мы силами всей государственной власти занимались тем, чтобы урегулировать ситуацию на юге. Именно политическими методами, с использованием гражданского сектора, народной дипломатии. Я думаю, что это в значительной мере нам удалось, мы единственное, конечно, не ожидали, что 24 марта в Бишкеке оппозиция воспользуется именно поддержкой криминальных структур для того, чтобы осуществить переворот.

Виталий Дымарский: Я могу подвести уже итоги голосования, вот эта наша «золотая тысяча», хотя звонков было намного больше, но я напоминаю нашим слушателям, что вот эта новая система подсчета голосов при голосовании она откидывает, отбрасывает все повторные звонки с одного и того же номера, чтобы не было никаких фальсификаций. Вот, значит, у нас «золотая тысяча» проголосовала, тысячу четыре звонка мы приняли. И вот результаты: 73, 2% проголосовавших считают, что Аскар Акаев поступил правильно, покинув тогда страну, и не стал силой удерживать власть. 26,8% ответивших считают, что нужно было силой удерживать власть.

Аскар Акаев: Я очень благодарен всем, кто участвовал в этом голосовании. Я думаю, что это как раз дает в демократическом плане поддержку моими действиям 24 марта 2005 года…

Виталий Дымарский: Знаете Аскар Акаевич, у нас время тает со страшной силой. У меня есть целая группа вопросов, которые я вам не могу не задать. Это, что называется, личные вопросы.

Аскар Акаев: Пожалуйста.

Виталий Дымарский: Как лично вы прожили этот год, чем вы занимаетесь. Расскажите нам.

Аскар Акаев: Ну, если бы я сказал, что жилось очень хорошо, дышалось легко, конечно, я покривил бы душой.

Виталий Дымарский: В России нелегко дышится?

Аскар Акаев: Год был нелегкий для меня. Я жил, можно сказать, в тревоге, беспокойствах, заботах, потому что, все-таки, я 14 лет был президентом республики, и, конечно, у меня вызывало тревогу, беспокойство те события, которые происходили в стране.

Виталий Дымарский: А трудно расставаться с властью?

Аскар Акаев: Вы знаете, нет, я нисколько не сожалел о расставании с властью. Нет, в том плане, что те трудности и испытания, которые выпали моему народу после этих событий, они меня больше тревожили. То, что касается расставания с властью, я объявил еще в 2004 году, 2005 году, что осенью 2005 года в выборах я не буду участвовать. То есть должны были участвовать мои соратники.

Виталий Дымарский: Извините, пожалуйста, я вас перебью, это как раз ответ на несколько вопросов, которые пришли к нам по интернету: почему Акаев не провел операцию «преемник»? Ну, не знаю там, операция ли «преемник», но, тем не менее, в октябре 2005 года вы собирались власть как бы сдать.

Аскар Акаев: Я собирался, я об этом всенародно объявил и не однажды. Так что я уже готовился, конечно, к расставанию с властью, поэтому я об этом нисколько не сожалею. Что касается жизни в Москве. Я сейчас вновь вернулся в родную стихию, я работаю в Московском государственном университете профессором, главным научным сотрудником.

Виталий Дымарский: Что преподаете?

Аскар Акаев: Вы знаете, я работаю в таком институте, я больше исследователь.

Виталий Дымарский: Не преподаватель?

Аскар Акаев: Нет, нет. Я сегодня участвую исключительно в научных исследованиях в институте математических исследований сложных систем.

Виталий Дымарский: Есть ли системы более сложные, чем политическая власть?

Аскар Акаев: Нет, конечно, нет, нет, нет. Они гораздо проще и лучше поддаются анализу, так что академическое, университетское сообщество приняло меня очень тепло, и это мне облегчает жизнь, помогает мне, поддерживает. Это мои друзья, академики российские, деятели культуры, они оказали мне большую моральную поддержку, так что в Москве, конечно, можно сказать очень хорошо, комфортно.

Виталий Дымарский: Где находится ваша семья: супруга, дочь, сын?

Аскар Акаев: Вся семья у нас находится здесь, поскольку в Кыргызстане, сразу после событий 24 марта устроили такую жестокую кампанию по дискредитации нашей семьи, гонения, преследования, кампанию травли. Поэтому вся семья у нас здесь. Все мы трудимся.

Виталий Дымарский: Ваши дочь и сын баллотировались в депутаты.

Аскар Акаев: К сожалению, дочери не дали, и дочери, и сыну тоже не дают выполнять депутатские обязанности. У дочери сразу грубо незаконным способом отобрали депутатский мандат, поэтому она перебралась в Москву, здесь она написала книгу о событиях того года, завершает диссертацию, которую не могла завершить много лет. Она тоже в трудах, заботах. Сын тоже работает здесь. Жена у меня, вы знаете, она 10 лет назад написала очень хорошую книгу «Звезды науки» которая была издана в десятках стран мира. Заканчивает второй том, посвященный ученым востока. Так что мы все трудимся.

Виталий Дымарский: В каком состоянии находятся уголовные дела, которые были против членов вашей семьи заведены?

Аскар Акаев: Было и идет уголовное преследование. Они все, конечно, больше по политическим мотивам. Ну, например, против сына они были заведены с той целью, чтобы не допустить его к исполнению депутатских обязанностей.

Виталий Дымарский: А что вменяется ему в вину?

Аскар Акаев: Эти дела исключительно политической мотивации, поскольку юридических оснований нет, когда парламент рассматривал, и прокуратура доложила, депутаты-юристы сами утвердили, что там юридических оснований нет. Ну и не закрываются для того, чтобы не дать возможность ему вернуться к депутатской деятельности.

Виталий Дымарский: Насколько я знаю, по-моему, и ваше имущество и деньги, вывезенные за границу, тоже искали. Что нашли?

Аскар Акаев: Да, вы знаете, все усилия, ресурсы новой власти были направлены на то, чтобы найти акаевские богатства, имущество и миллиарды за границей. Была создана специальная правительственная комиссия во главе с вице-премьером. Конечно, никакого имущества Акаева не нашли, но провели зато инвентаризацию всех благополучных предприятий республики, и это помогло им провести успешно перераспределение собственности. Ну, а для того, чтобы искать за рубежом, власть наняла известного американского сыщика Либермана. И недавно сам генеральный прокурор действующий Конгантиев Кыргызстана объявил, что Либерман ни цента акаевского за рубежом не нашел. Так что, все это было направлено на политическую дискредитацию.

Виталий Дымарский: А дачи, недвижимость?

Аскар Акаев: Все, что было движимого и недвижимого, расследовалось как раз специальной правительственной комиссией. Они шесть месяцев проработали и ничего незаконно нажитого не нашли.

Виталий Дымарский: То есть никакие конкретные обвинения в ваш адрес не подтвердились?

Аскар Акаев: Нет.

Виталий Дымарский: Аскар Акаевич, многие опять же задают этот вопрос, вот такая вот история по поводу возможного вашего возвращения в Киргизию. Президент Бакиев на пресс-конференции, посвященной годовщине так называемой «тюльпановой революции», рассказал, что он готов, чтобы вы приехали, только при одном условии, если вы извинитесь перед кыргызским народом, если я не ошибаюсь, примерно так это звучало. Ваша позиция? На каких условиях вы готовы вернуться в Киргизию?

Аскар Акаев:Конечно, моя цель, всей нашей семьи, в конце концов, вернуться на свою родину, хотя духовная связь моя и моей семьи с Россией очень крепка, но все-таки наши корни, наши думы, конечно, в родной стране. И я готов был сразу, я требовал, чтобы мне позволили вернуться после мартовских событий, чтобы как в Конституции прописано, я мог сложить обязанности президента перед парламентом. Но даже на это власть не согласилась. Они прислали делегацию во главе со спикером парламента в Москву. Но я считаю, что все зависит от доброй воли нынешних властей. И я никаких дополнительных требований не выдвигаю. Они очень просты, в соответствии с Конституцией мне полагается только неприкосновенность, то есть гарантия защиты личной безопасности и безопасности семьи, потому что на всех, вот я сказал, заведены уголовные дела, идет уголовное преследование. Кроме того, идет такая антиакаевская истерия, информационный террор. Прекратить эту истерию и позволить. Но, я должен заметить, что, конечно, президент Бакиев, он в какой-то мере лукавит, потому что он тут же заявил, что я не считаю целесообразным возвращение Акаева в Кыргызстан. На той же конференции.

Виталий Дымарский:Аскар Акаевич, для того, чтобы соблюсти некую объективность, я не стану читать все те письма и послания, которые приходили на пейджер и до эфира. Здесь очень много, откровенно вам скажу, прямо глядя вам в глаза, очень много похвальных, искренних, как мне кажется, звучит поддержка вам. Но, не буду скрывать, есть, конечно же, послания, где высказывается и критическое отношение к вам. Это было бы смешно, что, как известно, мы знаем, где единомыслие и единодушие царит. Только в одном месте.

Аскар Акаев: Я принимаю это как естественное.

Виталий Дымарский: Может быть, знаете как, действительно вопросов очень много, в том числе по конкретным лицам: по Феликсу Кулову, по Розе Отунбаевой и так далее и тому подобное. Я думаю, что у нас нет сейчас времени останавливаться на каждом персонаже. Вы мне скажите вкратце, вот все эти люди, которые совершали эту революцию. Киргизия – слишком маленькая страна, чтобы там эта же оппозиция родилась откуда-то из каких-то недр, вам неизвестных или посторонних. Это все ваши бывшие соратники.

Аскар Акаев: Они все мои соратники. И большинство из них как раз при моей поддержке поднялись до самых высших должностей.

Виталий Дымарский: Отчего они перешли в оппозицию? Лишившись своих постов или не согласившись с вашей политикой?

Аскар Акаев: Я полагаю, что в основном, конечно, у них были неудовлетворенные властные, финансовые, материальные, ну и, конечно же, и корыстные цели тоже. Большинство из них конечно, именно лишившись поста, они как раз шли в оппозицию, им было очень выгодно быть в оппозиции.

Виталий Дымарский: Ну, хорошо, к сожалению, кончается у нас эфир, но мне один вопрос хотелось вам задать одного слушателя, по поводу ВТО, вот он спрашивает, что Киргизия уже вступила в ВТО, в отличие от России, у нас здесь большие споры идут. Это хорошо или плохо для страны?

Аскар Акаев: Конечно, есть и позитивные и негативные моменты, но я считаю, позитива больше, и это очень важно. Я вижу, что российское руководство очень успешно ведет переговоры. Вступление России конечно очень важно, но Кыргызстан вступил первой страной СНГ, стал членом ВТО в 1998 году, и это, конечно, дало хорошую возможность нам установить благоприятные торговые отношения со всеми странами, которые вступали позже, потому что мы должны были давать добро.

Виталий Дымарский: Аскар Акаевич, огромное спасибо, мы и так уже залезли на время новостей, сейчас будут новости, я благодарю Аскара Акаева, первого президента Киргизии за участие в этой программе. До встречи, всего доброго. До свидания, Аскар Акаевич, спасибо.

Аскар Акаев: Спасибо огромное.

В последние годы органы нашего государственного управления поражают всех своей инертностью, цинизмом и отсутствием как материальных, так и интеллектуальных ресурсов столь необходимых для успешного проведения реформ. К тому же, для наших чиновников прикрываться словом «реформа» давно уже стало признаком хорошего тона, а находиться в процессе реформ — оценкой хорошей работы. И это несмотря на то, что критериями параметров любых реформ являются результаты, достигнутые в кратчайшие сроки.

Так нужны ли нам руководители, постоянно попадающие впросак своими заявлениями, и, что особенно прискорбно, своими действиями? Ведь непрофессионалы в государственном управлении не только портят имидж нашей страны, но, что самое главное, своими неуклюжими действиями явно ухудшают нашу с вами жизнь. Поэтому, первое, что надо сделать и при этом очень быстро — это максимально обновить средний персонал органов государственного управления, так как именно они готовят решения и обосновывают действия власти.

Выполнение этой задачи напрямую связано с подбором и расстановкой компетентных и эффективных специалистов, которые смогут в четкой и понятной форме не только сформулировать приоритетные цели экономики, но и найти рациональные решения для их достижения, а затем и осуществить их последовательно и методично, не отвлекаясь на текущие и конъюнктурные вопросы.

Наша экономика, вырабатывающая годовой доход, всего-то в сумме чуть больше двух миллиардов долларов США, конечно же, не является чем-то чрезвычайно сложным и неподъемным. Другое дело — управлять не умеем и признаться в этом не хотим. А ведь управлять экономикой – значит не раздавать приказы направо и налево, а, принимая профессиональные и ответственные решения, выводить ее на заранее определенные цели. Вот три принципиальных вопроса, на которые должен знать ответ руководитель любого органа государственного управления: во-первых, — это цель — что и в какие сроки руководство страны хочет достичь; во-вторых, — это стратегия — как и какими средствами этого достичь; в-третьих, — это ответственность — кто и за что отвечает.

Отсутствие ответов на эти вопросы невольно вызывает в памяти высказывание замечательного кибернетика Стафорда Бира: «Тот, кто не имеет ясного представления о своей цели, не может управлять ни собой, ни кем бы то ни было еще».

Мы выбираем руководящие органы страны, прежде всего, для управления ее хозяйством. Но вот в чем вопрос: как они собираются управлять, не зная в каком направлении двигаться? Четкое и ясное определение цели, а также основных направлений в стратегии действий — это важнейшая часть работы экономического отдела администрации Президента. Это связано с тем, что для вывода экономики на целевые параметры надо находить компромиссные решения между Нацбанком — в части денежно-кредитной политики и Правительством — в части бюджетной и инвестиционной политики. Неважно, кто будет привлечен для этой работы, важно другое — цель и стратегия должны быть представлены обществу Президентом. Это прерогатива самого высшего органа принятия решений и ответственность Президента на срок его полномочий.

Если есть цель и есть стратегия достижения этой цели, то следующие шаги всем давно известны: во-первых, принятие законов, которые создадут правовую основу для выполнения этой стратегии, во-вторых, создание такой структуры и такого состава правительства, которые сумеют организовать и обеспечить выполнение этой стратегии, а значит и достижение цели Президента. Здесь каждый последующий шаг основывается на предыдущем и поэтому открыт и всем понятен. Другой логики решений просто нет. Но есть принцип: «цель и стратегия определяют структуру».

В этой связи необходимо отметить часто употребляемое нашими чиновниками словосочетание: «стратегия развития». Стратегия не может быть без цели, так как она должна разрабатываться именно и только для достижения ранее уже определенной цели, в то время как «развитие» само по себе есть не цель, а процесс. Если в этом не разобраться, то, в свое время, о наших экономических реформах очень хорошо сказал великий американский писатель Марк Твен: «Кто не знает, куда направляется, очень удивится, придя не туда».

Прибавьте к этому частую смену правительства, причем у нас, как правило, меняется не только кабинет министров, но и средний управленческий персонал министерств и ведомств и, как следствие, в органах государственного управления сегодня не только отсутствует опыт принятия системных решений, но также утеряна преемственность в решении тех или иных крупномасштабных проблем. Примеров неспособности чиновников высшего ранга четко планировать работу экономики в целом на необходимый в данный период результат, а затем практически выполнять эти решения, множество. В то время, как имитация кипучей деятельности через «раздачу всем и вся» различных, никчемных заданий и поручений, стала критерием хорошей работы чиновников.

Так, в последнее время с завидным постоянством из кабинетов власти появляются так называемые матрицы мероприятий с требованием о «незамедлительности исполнения». Часто эти матрицы появляются как следствие поездок в регионы страны тех или иных официальных лиц и представителей власти. Кажется, что создатели просто не знают, что при правильном подходе, — это лишь удобный инструмент структуризации задач и мероприятий для реализации определенной политики. Составление матриц из разных, не связанных между собой вопросов, это – полный нонсенс. Поэтому многим иностранным инвесторам наши матрицы представляются не только карикатурными, но и бессмысленными. По большому счету, наши матрицы – это прямое свидетельство того, что у власти нет понимания, каким образом можно обеспечить рост доходности экономики. Такая организация работ в администрациях высших органов управления лишний раз показывает, что власти необходимо обрести ясное видение цели развития нашей экономики и четко определить приоритеты, для концентрации усилий и ресурсов. Между тем, фрагментарная и несистемная работа чиновников подталкивает их к принятию легких и непродуманных решений, которые не только неэффективны, но зачастую даже опасны.

Результатом работы экономики любой страны являются конечные доходы всех участников рынка, — это заработная плата населения, прибыль предприятий и налоги, поступающие в государственный бюджет, что, в конечном счете, и составляет ВВП страны. Очевидно, что простое увеличение одного из этих компонентов ВВП влечет за собой соответствующее уменьшение другого, поэтому, чтобы обеспечить общий рост ВВП, прежде всего, надо решить проблему роста производительности труда, что сделать чрезвычайно сложно. А в условиях нашей страны, где большая часть экономики представлена, по существу, натуральным сельским хозяйством — это сложно вдвойне.

Между тем, власть, говоря об экономическом росте, никогда не говорит о производительности труда. А нужен ли нам просто рост? У экономистов есть такое сравнение: «куча мусора тоже растет», но это ли нам нужно? Уверен, что нам нужен не просто рост экономики, нам нужен рост благосостояния населения, созданный экономикой, умеющей зарабатывать деньги. Нет ничего нового в утверждении того, что надо начинать работу по созданию такой экономики с получения ответов всего на два вопроса: Каково состояние начального потенциала роста? Каковы условия, определяющие возможность такого роста?

Даже беглый взгляд на историю развития ситуации в экономике нашей страны приводит к мысли о том, что мы имеем чрезвычайно низкий начальный потенциал роста, и к тому же сами ликвидировали условия, определяющие возможность роста.

В отношении потенциала необходима некоторая предыстория. Ни для кого не секрет, что промышленность в Кыргызстане за годы существования СССР создавалась искусственно, жесткими административными решениями. По единому плану размещения производительных сил страны строились и запускались в эксплуатацию промышленные предприятия, для которых создавались научно — техническая база и база профессиональной подготовки кадров. Так, при прохождении пути от ремесленничества к индустриальному производству был создан промышленный комплекс страны, который, в силу отсутствия достаточной истории развития, не имел глубоких корней в нашем обществе. Поэтому, после развала СССР в результате бездарно проведенной приватизации промышленный комплекс страны был уничтожен, и страна в одночасье возвратилась в состояние 30-х годов прошлого века. Потеряв промышленность, мы потеряли научно-технический потенциал и профессионально подготовленные производственные кадры. Все это произошло в обстановке, когда все страны вокруг нас, наоборот, двигались к технологическому совершенству. В такой ситуации вступление в члены ВТО экономисты называют «вскрытием консервной банки», так как контекст решения о вступлении в ВТО для любой другой страны — это, прежде всего, стремление извлечь выгоды от международной конкуренции, а не просто открыть страну для вала низкопробного импорта, как это сделали мы.

Итак, сегодня мы имеем чрезвычайно низкий уровень потенциала роста. Остается лишь надеется на то, что современный уровень технологий развитых стран позволяет начать и обеспечить реализацию форсированного прорыва к поставленным целям даже на такой основе. Кстати, таких примеров в мировой практике много. Но для этого необходимо создание условий роста и правильное их использование.

А что у нас? У нас, как часто говорят наши высокие чиновники, много сделано для привлечения иностранного капитала в страну и, как один из факторов, отмечают низкий темп инфляции. Низкий темп роста потребительских цен – это очень непростой аспект экономической политики. Если наша экономика имеет постоянно дорожающий импорт энергоносителей, материальных и других ресурсов, а также транспортных затрат и при этом неэффективную структуру хозяйства, то это значит, что себестоимость продукта нашего производителя будет очень высокой и будет постоянно расти. Так как же в этом случае, получить прибыль при низком темпе роста потребительских цен?

Для того чтобы позволить себе такой темп инфляции как у нас, надо иметь структуру хозяйства и производительность труда как в Англии или Германии, а также не более 5% населения, занятого в сельском хозяйстве, пусть даже и высокопроизводительном. Мы же не имеем ни первого, ни второго, более того, в низкопроизводительном сельском хозяйстве у нас занято почти 60% населения страны.

Здесь не ставится вопрос необходимости допустить рост цен — ни в коем случае! Вопрос в другом. Какими средствами и как обеспечить стабильность цен? Ответ также прост, как не проста его реализация: снижение цен обеспечивается ростом производительности труда. Иного экономически обоснованного решения просто не существует. Другое дело — практическая реализация этого решения — чрезвычайно сложная задача, но кто сказал, что управлять экономикой легко?

При этом надо всегда учитывать тот факт, что иностранный капитал приходит в страну, прежде всего, в том случае, если видит в ее экономике высокий уровень внутренних сбережений. Это значит, что в стране созданы хорошие условия для бизнеса, который в своей работе опирается на беспристрастную и справедливую судебную систему. Это главные факторы роста объема иностранных инвестиций. Прочная макроэкономика — это не цель, а всего лишь необходимое первоначальное условие.

Представим себе потенциального иностранного инвестора, который, прежде чем принять решение, изучает наш платежный баланс и видит: большой внешний долг, большой дефицит текущего счета, — это значит, займы используются непродуктивно, а конфликт между стремлением сдерживать темп инфляции с одной стороны, и сохранять стабильно низкий обменный курс с другой — нарастает. Суть этого конфликта заключается в том, что низкий темп роста потребительских цен, в условиях роста себестоимости внутреннего продукта: во-первых, препятствует прибыльной работе предприятий, не позволяя им обновлять средства производства и приводя их в состояние деградации и, во-вторых, через низкий обменный курс стимулирует импорт и тормозит экспорт. Это замкнутый круг, так как любая попытка изменить обменный курс в целях сокращения дефицита текущего счета в условиях нашего непродуктивного использования валютных средств и значительной доли импорта на потребительском рынке, неминуемо вызывает рост цен. Поэтому настоящая ситуация в экономике — это потеря будущего, так как уже давно запущен процесс деградации производственных мощностей и, как следствие, постоянно сокращаются условия и возможности роста производительности труда.

В результате происходит потеря внешних рынков и снижение экспорта, а значит — сокращение притока валюты.

Таким образом, формируется ситуация роста валютных затрат и снижения валютных доходов, но при этом страна должна оплачивать растущие валютные обязательства по внешнему долгу, а также критический импорт. Такое развитие ситуации очень легко срывает в кризис даже относительно небольшой дефицит текущего счета платежного баланса.

Понимая это, иностранный инвестор, в лучшем случае, засомневается в устойчивости нашей экономики, а в худшем — просто откажется от мысли прийти к нам. При этом единственной темой для диалога с зарубежными инвесторами будет проблема — как сохранить и вернуть свои кредиты. В то время, как наши высокие чиновники, приезжая с переговоров, с радостью сообщают нам о достигнутых возможностях списания или реструктуризации долгов, забывая, что в этом случае страна надолго теряет инвестиционную привлекательность. Сегодня именно в этом вопросе мнения разделились. Пока перевес одерживают живущие одним днем. А ведь в экономике не бывает сегодняшних решений, так как последствия всегда проявляются в будущем и чаще всего не там, где их ожидают. А списание долгов страны — это создание будущего общества иждивенцев, которые не способны будут обеспечить устойчивый экономический рост. На Западе это прекрасно понимают. Здесь все достаточно просто: если вам не вернули долг, то, естественно, что в следующий раз вы пройдете мимо такого заемщика и никому другому не посоветуете иметь с ним дело.

Азамат Токбаев, экономист,
заместитель Гендиректора
Финкомпании по поддержке кредитных союзов.

Тендик Тыныстанов, политолог
член Академии политических наук Университета Миссури, г. Сент Луис (США)

OP | www.pr.kg

Прошел первый год смутного времени со дня штурма Белого дома. Политическая презентация новой власти состоялась, но о ее дальнейшей жизнеспособности все же утверждать пока еще рано. Как показывают результаты прошедшего года, особых перемен в жизни Кыргызстана мартовская смена власти пока не принесла и больших положительных сдвигов теперь ожидать не приходится. В сущности, год это не срок для подведения итогов правления новой власти, а короткий промежуток, отпущенный временем для строительства фундамента для проведения глубоких реформ. Критиковать нынешнюю власть конечно можно, но пока рано и бессмысленно.

После недолгих разборок среди ближайших соратников по революционному делу, ряды мартовских реформаторов ощутимо поредели и бархат тюльпановой революции заметно потускнел, утратив в глазах рядовых сторонников былую привлекательность. Дороги революционеров разошлись. Многие, кто был в авангарде революции ушли в оппозицию. Сложившаяся противоречивая постреволюционная ситуация была вполне закономерна. Для пришедшей к власти команды управленцев революция закончилась, и кабинеты верхних этажей госуправления заполнили персоналии, доселе не замеченные в первых рядах мартовских колонн. Причина появления новых лиц в стенах дома центральной госвласти вполне объяснима. Время эйфории закончилось. Наступило пора заняться решением насущных проблем. На первый план вышла экономика, вытеснившая из стен БД революционную риторику и вместе с ней тех, кто выступал за продолжение передела власти. Последним штрихом к политическому портрету новой власти был уход со спикерства последнего из ветеранов парламентской оппозиции О. Текебаева, который четко продемонстрировал готовность БД пойти на жесткие шаги против любых оппонентов нынешней власти. Такая ленинская линия в поведении «мартовцев» также вполне оправдана тем, что любая революционная власть жизнеспособна тогда, когда она умеет защищаться. В противном случае она обречена на гибель.

В политических кулуарах многими аналитиками уход О. Текебаева с кресла спикера оценивается как временное поражение парламентского центра оппозиции. Однако перспективный анализ возможного развития дальнейших событий предполагает, что ситуация в высших эшелонах госвласти может измениться, и далеко не в пользу правящей команды. Но пока очевидно, что смена радикального спикера О. Текебаева на лояльного центриста М. Султанова является заметной тактической победой БД в укреплении своих парламентских позиций. В принципе вынужденный уход О. Текебаева по собственному желанию был вполне ожидаем и прогнозируем. После открытого выступления президента в ЖК стало понятно, что парламентскому корпусу с оппозиционным спикером дальше не по пути. Инстинкт самосохранения продиктовал большинству парламентариев необходимость следовать воле БД. В противном случае ЖК ожидал бы процесс избирательно-персональных разборок с компетентными органами. Тем более, что с позиции мартовской революции нынешний состав парламента не является абсолютно легитимным органом в системе госвласти, так как был сформирован при прежнем режиме и, следовательно, не вписывается в полной мере в постреволюционную конфигурацию политического госустройства страны. Понимание именно этого факта заставило большинство корпуса ЖК отцентрироваться на конъюнктурных позициях и двинуться в фарватере парламентской политики БД. Поэтому вполне логично, что большинство бывших сторонников прежнего режима без особых размышлений переметнулись на сторону пришедших к власти мартовцев. Естественно, что в таких условиях дальнейшее пребывание О. Текебаева в кресле стало весьма и весьма не только проблематичным, но и могло привести к нежелательным последствиям. В ситуации жесткого противостояния не сложно было просчитать, что при большинстве лояльно настроенных приверженцев БД в стенах ЖК неизбежно привело бы к тому, что дальнейшая политика парламентской оппозиции натолкнулась бы на обструкционистские действия агрессивно-послушного отряда сторонников нынешней власти. И естественным исходом парламентского противостояния двух политических центров стало бы инициирование вопроса о недоверии О. Текебаеву с последующей сменой на пропрезидентского спикера ЖК. Отсюда становится понятным, что добровольная отставка экс-спикера была продиктована чисто из прагматических соображений и его личных расчетов дальнейшего развития ситуации в парламенте. Поэтому упреждающий ход с отставкой оценивается аналитиками тактически дальновидным ходом в игре О. Текебаева. Более того, по некоторым оценкам тонкая и выверенная игра вокруг своей отставки позволила ему набрать дополнительные политические очки и значительно поднять рейтинг популярности среди населения.

Между тем, как отмечают аналитики, уход О. Текебаева с кресла спикера ЖК под негласным давлением парламентских сторонников БД внес некоторое расстройство в когорту оппозиционных сил и заставил многих лидеров пересмотреть собственные позиции в отношении «мартовской» власти в сторону поиска конструктивных точек отсчета в будущих взаимоотношениях с БД. Однако конструктивизм не означает лояльность оппозиции к действующей власти. Несмотря на парламентский провал, отставка одного из ведущих оппозиционных лидеров в политических кругах страны оценивается как тактическое отступление, которое в ближайшем будущем может привести к обратному результату. Очевидно, что отставка главного парламентского оппонента с поста спикера полностью развязала руки оппозиции и предоставило ей полную свободу действий. Более того, уход О. Текебаева напрямую ведет к стимулированию процесса консолидации оппозиционных сил. Тем более, что как показывают результаты мартовской весны, многие лидеры революции оказались за бортом власти и автоматически пополнили ряды новой оппозиции. С этой точки зрения появление такого солидного оппозиционного блока как Народная коалиция демократических сил Кыргызстана (НКДСК) стало первым явным фактом, свидетельствующим о том, что на оппонирующем поле республики усиливаются центробежные процессы, ведущие к формированию основных политических центров, которые в ближайшем будущем уже выступят в качестве влиятельных партий против мартовского правления. Поэтому на чьей стороне окажется парламент в будущих баталиях сегодня прогнозировать преждевременно. Анализ последних событий убеждает, что для большинства парламентского корпуса мартовская смена власти не является окончательным итоговым и долговременным ориентиром в постреволюционном противостоянии власти и оппозиции. Сегодня конъюнктурные парламентарии на стороне БД, завтра с таким же успехом эта часть политрегионщиков может перейти в лагерь противников.

Пока, как видно из последних событий, с решением текущих социально-экономических проблем страны у нынешнего руководства дела обстоят совсем плохо. Следовательно, у оппозиции есть неограниченное поле для широкой критики власти и дальнейшего наступления на властные рубежи «мартовцев». При этом необходимо отметить, что у правящей команды сегодня пока не исчерпан кредит социального доверия. Однако время играет против них. Население страны пока терпеливо (но не бесконечно) ждет кардинальных изменений в социально-экономическом положении республики и любые стратегические провалы в политике нынешнего руководства укрепляют позиции и усиливают влияние оппонентов власти. А просчеты и ошибки в политике БД, как показывают текущие события, и в дальнейшем неизбежны. И с этой точки зрения, по мнению ряда аналитиков, дальнейшая жизнеспособность нынешнего тандема президента и премьер-министра скорей всего будет определяться ситуацией в политико-экономическом развитии страны. А показатели социально-экономического развития постреволюционного Кыргызстана четко указывают, что экономика страны по-прежнему буксует на уровне повальной бедности. Тем временем уже ясно, что обещаниями построить светлое будущее народ страны уже сыт по горло и накал революционных настроений остается критическим. Сегодня сплошь и рядом наблюдаются всплески негативных настроений, которые прямо указывают, что дикая демократия с вечно голодными глазами надоела рядовому населению до невозможности. Очевидно, что революционный лозунг: «Так больше жить нельзя» еще не потерял свою актуальность. Народ недоволен, оппозиция консолидируется. Что будет дальше — покажет время. Сегодня предельно ясно, что впереди нас ждут новые поворотные события и история борьбы за власть на 24 марте пока не остановилась.

Сыргак АБДЫЛДАЕВ,
политический обозреватель «ОР»

OP | www.pr.kg

В Кыргызстане до сих пор не созданы благоприятные условия для развития бизнеса. В этом убежден председатель Совета директоров Кыргызской Фондовой Биржи (КФБ) Нурбек Элебаев. Он считает, что крупные инвестиции могут привлечь только прозрачные и открытые правила игры. В условиях разъедающей все и вся коррупции это сделать трудно. А чтобы серьезно бороться с коррупцией, нужна политическая воля руководства страны, подкрепленная реальными действиями.

— Нурбек Беккулович, что изменилось в жизни бизнесменов за прошедший год, стало ли легче работать частному сектору?

— После мартовских событий у бизнеса появились объективные ожидания на изменение формата и активизацию сотрудничества бизнеса с государством, создание более благоприятных условий. Но к концу 2005 года упования растаяли. У бизнесменов появилось однозначное видение, что никаких позитивных сдвигов в создании условий не предвидится. Есть очень много декларативных заявлений, заигрывания, так называемых «агиток» со стороны власти. Но реальных шагов нет. Если Акаевых справедливо обвиняли в том, что они создали кучу «крышуемых» компаний, или специальных сфер, то сегодня ситуация не изменилась. Произошла лишь смена дирижеров в тех или иных структурах, а сам порочный механизм управления частным сектором сохранился. Кто-то продолжает получать эксклюзивы, кому-то позволено не платить налоги, а с кого-то могут драть три шкуры. Я считаю, что нужно ограничить влияние армии наших бюрократов и коррупционеров и создать равное поле для всего бизнеса.

— Как?

— Наладить в экономике двустороннее движение. Государство должно не заигрывать с бизнесом, а видеть в нем заинтересованного партнера и двигатель экономических реформ. Для этого в рамках проводимой реформы госуправления в каждом министерстве и ведомстве можно было бы создать экспертные советы с обязательным участием представителей отечественного бизнеса, где будут проходить экспертизу принимаемые правительством решения и меры, создаваться новые нормативные акты, разрабатываться программы. Статус этих органов должен быть не продекларирован, а конкретно прописан в законодательстве. Бытующие ранее двойные стандарты в работе государственных органов, к сожалению, существуют и сейчас, но раньше мы, по крайней мере, имели информацию о скрываемой от нас стороне. Теперь такую информацию получить стало сложнее.

— По Вашему мнению получается, что у нас развитие частного сектора тормозиться искусственно?

— Скорее, нам пытаются в чем-то помочь, но подходят к этому вопросу недостаточно грамотно и не комплексно. Ведь нужно учитывать все многообразие предпринимательства. Есть мелкий, средний и крупный бизнес. Необходим дифференцированный подход при создании условий развития для каждого. А у нас, можно сказать однозначно, ко всякому бизнесу относятся как к рынку «Дордой».

— А Вы считаете, что у нас уже вырос класс крупных бизнесменов? Какой процент они составляют?

— У нас чуть ли не в ранг олигархов возвели тех, кто владеет базарами. Хозяин магазина — уже крупный купец. На самом деле, для многих наших граждан магазинчик – это просто бизнес для поддержания нормального жизненного уровня. Поэтому называть таких владельцев богачами было бы неправильно.

При этом следует учитывать, что в условиях коррумпированности половина из того, что предприниматели зарабатывают, уходит в чужой карман. Если так будет продолжаться и дальше, то в нашей стране еще долго не будет развитой прослойки состоятельных людей. Хотя к этому надо обязательно стремиться, выстраивать системный бизнес. Он должен расширяться, улучшаться и повышаться сервисно. Этого можно добиться. Но пока только тем, кто в состоянии вынести этот бардак и стяжательство управленческого аппарата. А вот средним предпринимателям нужно дать возможность расширять свое дело и оказывать поддержку в этом направлении.

Тем не менее, прослойка крупных предпринимателей у нас уже есть, и она может создавать конкуренцию даже на внешних рынках. Часть этих предприятий – совместные и работают с участием иностранного капитала. Но сказать, что они рассматриваются государством как равные партнеры, пока сложно.

— А как государство, на Ваш взгляд, может способствовать процессу расширения бизнеса?

— Конечно же, путь эволюции и развития бизнеса не прост, сразу от контейнера невозможно перейти к управлению даже средним предприятием. Серьезных собственников, хозяев крупных предприятий в нашей стране можно по пальцам пересчитать. Как сделать так, чтобы их стало больше? Должно ли государство этому способствовать? Вот определяющие процесс развития бизнеса вопросы, на которые наше государство не находит нужных ответов. Более того, те действия, благодаря которым к управлению стратегическими объектами допускаются некомпетентные, зато «свои» люди, в результате чего заведомо рентабельные предприятия оказываются банкротами, говорит о том, что оно и не хотело их находить. Хорошо, если мы не знаем сами, то давайте будем учиться у других. В зарубежных странах потенциально рентабельные сферы, которыми государство не в состоянии управлять, передаются в частные руки. Более того, для этого создаются специальные условия (индустриальные, экспортные зоны и др.) Не стоит бояться передачи отдельных отраслей от государства в частные руки. Возьмем, к примеру, транспортную отрасль. Посмотрите: в нынешние вокзалы и станции страшно зайти! Но ведь можно было бы часть инфраструктуры железнодорожного транспорта передать в частные руки. Почему бы ни создать частные компании для внутренних авиаперелетов. Люди тратят по 50 долларов за пролет из Бишкека в Ош. По-вашему, это нормально? Во всем мире внутренние авиалинии намного дешевле международных. Подобные примеры можно привести и в энергетике, и в телекоммуникациях, и в прочих важных отраслях экономики, к приватизации которых государство так и не приступило. Вместе с тем, как мы видим, возможности для создания добросовестного крупного бизнеса еще есть.

— То есть Вы хотите сказать, что в правительстве недостаточно людей, которые бы реально понимали сферу бизнеса?

— Так оно и есть. Причем, проблема не столько в старых подходах, протекционизме, кумовстве, сколько в том, что этим делом в правительстве занимаются некомпетентные люди. Мировая практика показывает, что можно приглашать на работу по государственному управлению бизнес-процессом специалистов, прошедших школу бизнеса. К примеру, почему бы не пригласить профи из частной финансовой компании в качестве эксперта — советника министра финансов? В госуправление должны прийти совершенно иные люди, люди из бизнеса. И, поверьте, они придут туда, если им дадут соответствующий статус. А сколько у нас людей, знающих современный менеджмент и маркетинг, работающих в разных проектах? Давайте сократим число «досиживающих» чиновников–дармоедов и трех бюрократов, объединив их зарплату, заменим одним хорошим специалистом, который займется разработкой конкретных шагов государства по развитию экономики страны, в том числе через создание условий для развития бизнеса.

— Какое влияние на экономику имеет сегодня биржа?

— Кыргызская Фондовая Биржа могла бы реально играть немаловажную роль в экономическом развитии страны. Вместе с тем, нынешнее место КФБ не отвечает изначально заложенным возможностям. К примеру, на Западе большая часть населения, в отличии от нас, предпочитает часть своих сбережений вкладывать в активно функционирующий рынок ценных бумаг. Там никто не держит деньги в стеклянных банках или чулках. У нас же обращение ценных бумаг в виде государственных казначейских векселей происходит только на межбанковской торговой площадке Национального Банка. В этом есть минус, потому что не обеспечена доступность этих бумаг населению. Мы смогли бы оживить это дело, но нам не дают такой возможности. В этой ситуации наша биржа пока играет только роль института привлечения инвестиций в реальную экономику и индикатора стабильного ее развития.

— Имея небольшие сбережения, выгодно ли вкладывать их в ценные бумаги?

— Да. Это нормальное явление. Допустим, человек имеет накопившуюся небольшую сумму до 100 долларов и хотел бы временно ее вложить. Можно купить на них облигации, например, КыргызКредитБанка под 12% годовых или же приобрести по рекомендации брокера акции растущих компаний, а потом выгодно продать. А мы, брокеры, и сама фондовая биржа в настоящее время берем небольшой процент комиссионных. КФБ в настоящее время обладает дорогим программным продуктом, позволяющим торговать облигациями, валютой, корпоративными ценными бумагами, акциями.

— А чем сегодня занимается биржа?

— Это прямой прозрачный механизм передачи денежных средств инвестора в объект вложения, в частности в реальную экономику в целом. Этот механизм лишен такой негативной характеристики, как коррумпированность, которая очень часто сопровождает продажу через госструктуры, например, Госкомимущество. Процесс вложения инвестором средств в компанию, которая размещает свои ценные бумаги на фондовой бирже, минует различного рода взятки, деньги переходят непосредственно к эмитенту. И вот эта роль фондовой биржи в организации прозрачного и некорупционного процесса привлечения капитала сейчас и является превалирующей. У нас в настоящее время обращаются акции и облигации более 250 отечественных компаний.

— Как Вы считаете, почему у нас нет крупных инвесторов? И вообще, насколько мы привлекательны для них?

— И старое, и новое руководство страны давало много обещаний на тот счет, что вот сейчас мы приступим к приватизации стратегических объектов, и инвесторы повалят к нам. Однако приватизация затянулась, и поэтому никаких изменений в лучшую сторону не произошло. Крупных инвесторов нет, а те, которые у нас появляются, – малоизвестны. В основном у нас работают компании, заинтересованные в получении быстрой прибыли. Но это, возможно, происходит по объективным причинам. Сказывается узость нашего рынка. Для того, чтобы изменить ситуацию, нужно разработать и довести до реализации программу, которая помогла бы сориентировать привлечение крупных инвесторов, пусть даже в приоритетные стратегические отрасли. Вместе с тем, я могу с уверенностью сказать, что если прозрачно и открыто провести приватизацию этих стратегических объектов, крупные добросовестные инвесторы обязательно появятся.

Бывшая власть пыталась эти лакомые кусочки отложить для себя. Как будет поступать новая власть – судить рано, но то, что происходит уже сейчас, разочаровывает. Новое правительство пока не проявило нормальных открытых подходов к их приватизации. Биржа предлагала проводить тендер на соответствие инвесторов требованиям в стенах Госкомимущества, а сам процесс покупки акций или ценообразования организовывать у нас на бирже. В таком случае были бы действительно открытые торги: кто больше дал, тот и взял. Инвесторы будут больше доверять такому прозрачному процессу. И цена за пакет не будет связана с взятками, а будет зависеть от того, как грамотно сработают менеджеры покупателя, как они правильно поставят и сделают последнюю ставку.

— Что же помешало Вам организовать этот процесс?

— Мы направляли предложения и в адрес премьер министра Феликса Кулова, и председателя Госкомимущества, но все они, к сожалению, остались без ответа. У меня складывается впечатление, что в этом просто никто не заинтересован.

— Нурбек Беккулович, последний вопрос: была ли утечка капитала за прошедший год?

— Да. Информация об утечке капитала появилась сразу после мартовских событий. Мы слышали о разных случаях, но только на примере компании «Бител» можно с определенной долей уверенности сказать, что капитал вывозился. О конкретных же объемах вывоза капитала говорить трудно.

Беседовала Рената ЕСЕМБАЕВА

OP | www.pr.kg

Ровно год прошел после событий в Кыргызстане, названных впоследствии мировым сообществом «Тюльпановой революцией». «Бархатная» и «Оранжевая» революции стали началом перелома, как на внутреннем, так и на внешнеполитическом уровне. Новые лица, новые политические векторы, смена Конституции, переориентация с Востока на Запад — всё это можно причислить к следствию смены политических элит Тбилиси и Киева. Можем ли сегодня мы, оглянувшись назад, назвать позитивные плоды тех желтых тюльпанов, что цветут лишь раз в году — 24 марта. Об этом и многом другом мы беседовали с человеком, чье имя сегодня олицетворяется с молодым поколением политиков, чья революционная харизма не угасла до сегодняшнего дня. Наш гость — лидер молодежного движения «КелКел» Алишер МАМАСАЛИЕВ.

— Скажите, Алишер, всё ли было сделано правильно, по Вашему мнению, 24 марта 2005 года?

— Это уже история. Начало новой политической эпохи не только в Кыргызстане, но и во всей Центральной Азии. Теперь уже историки скажут свое слово, пройдет 20–25 лет, и те экономические, политические результаты, которых мы достигнем за это время, и станут ответом на ваш вопрос. У президента К. Бакиева сегодня есть все шансы вписать свое имя в историю, как это сделал когда-то Кемаль Ататюрк. Но, к сожалению, мы не можем контролировать время, оно нам неподвластно. Быстро пролетел год, а люди жадно ждут перемен. Их не интересует форма правления или кому подчиняется правительство – им важно, чтобы начали работать предприятия, чтобы, наконец-то, начать жить, а не существовать. Поэтому за четыре оставшихся года новой власти необходимо сделать максимум возможного, в первую очередь, создать новые рабочие места.

— Как Вы лично оцениваете прошедший год?

— Конечно, мои ожидания были связаны с реформой нашей Конституции. Мы не можем жить и строить новое общество по Конституции, автором которой является А. Акаев, это политический нонсенс. Но я могу согласиться с тем, что торопиться с принятием Основного Закона страны тоже нельзя. Необходим поэтапный переход, самое главное, я считаю,— начать этот процесс уже сегодня, завтра может быть поздно. Деятельность Конституционного совещания, конечно, была ширмой. Необходимо признаться: мы, представители гражданского сектора, тоже невольно стали участниками этого политического спектакля. Конституцию должны писать специалисты, максимум 15 человек. Всё, что происходило у нас,— это урок, как не надо писать Конституцию.

Самым главным аспектом прошедшего года я всё же считаю сохранение межнационального согласия и, как следствие, сохранение целостности самого государства. Нужно признать, что новой власти удалось удержать рычаги управления, где-то пролоббировать свои интересы в ЖК. Это показатель того, что на 7-м этаже люди не зря получают свою зарплату. В целом прошедший год для всех кыргызстанцев был очень сложным, лично я опасался инфляции и резкого повышения курса доллара. Это могло бы вызвать панику в деловых кругах, и мы могли бы завязнуть в этом болоте, но, к счастью, макроэкономический климат был сохранен. Что же касается изменений в жизни простых граждан, то я могу указать вам свой «барометр» благосостояния общества. Спуститесь в подземный переход у ЦУМа, это зеркало нашей сегодняшней жизни: торговля ширпотребом, нищие на лестнице, мошенники-«напёрсточники», милиция, которая приходит собирать дань, да безработная молодежь.

— Можно ли Вас назвать сторонником новой власти?

— Что я могу с точностью утверждать, так это то, что я сейчас не в оппозиции. Согласитесь, было бы нелогично быть ярым оппозиционером А. Акаеву, а затем сразу стать в оппозицию К. Бакиеву. Наверно, для этого нужны веские причины, например, идеологические или же меркантильные — отобранное кресло, портфель, как это у нас часто происходит. Такова сегодняшняя политика: не знаешь, где найдешь, где потеряешь, сегодня он ваш соратник, завтра же, выйдя на трибуну, он обольет вас черной грязью. Всё это лишь подтверждает мои слова о том, что старые политические элиты не хотят и не умеют договариваться, искать компромисс, наконец, идти на политическое самопожертвование. Внутри некоторых нынешних политических аксакалов всё еще «сидит» Советский Союз, их методы мне напоминают ржавый бульдозер, который давно пора отправить на металлолом!

— Если не старые опытные кадры, то кто?

— А Вы спросите у простых людей на улице или в отдаленных аилах, большинство вам скажет, что их надежда — на нашу молодежь. Сейчас еще рано говорить, что подготовленной к государственной службе молодежи у нас достаточно. Проблема с молодыми квалифицированными кадрами есть, это не миф. Сейчас новые кадры нужны не только в управлении, они больше нужны на среднем уровне: на предприятиях и заводах, которые предстоит реанимировать.

Сегодня мы от слов перешли к делу, существующий «Форум молодых политиков» уже на практике стал площадкой для формирования будущей политической элиты. Планы у нас большие, встречи с видными общественно-политическими деятелями страны расписаны на полугодие вперед. Мы не просто критикуем власть, мы пытаемся предлагать альтернативы, быть полезными как гражданскому сектору, так и государственной власти. У нас нет газа, как у казахов, и нет нефти, как у россиян, наш главный ресурс — это новое, свободное поколение. Сколько молодых кыргызстанцев за рубежом ждут возможности быть полезными своему государству! Назовите мне хоть одну новую фамилию в правительстве или в администрации. Их нет. Но кроме нежелания аксакалов уходить на пенсию, есть и объективные причины: год назад молодые лидеры не были готовы прийти во власть.

— Вернемся к историческим мартовским событиям. Есть мнение даже среди ваших коллег, что 24 марта был организован политический переворот. Как Вы к этому относитесь?

— Я к этому отношусь нормально. Мы живем в демократическом государстве, каждый кыргызстанец имеет право высказывать свою точку зрения. Грош нам цена, как демократам, если мы за это будем вешать на них ярлыки, пусть лучше говорят, чем захватывают земли. В обществе всегда должны быть альтернативные мнения и взгляды, без этого мы вернемся к авторитаризму. Но я открыто буду бороться против тех, кто меняет свою лисью шкуру с приходом новых «хозяев». Они как бактерии не дают нашему обществу выздороветь, порождая раковую опухоль — клановость и коррупцию. Президенту необходимо провести чистку в своих рядах, ведь не зря говорят, что короля делает свита.

— Прошел ровно год после революции. Назовите три негативных и три позитивных момента за прошедший период.

— Начну с негативных: первое — это перенос Конституционной реформы на неопределенный срок. Без смены существующей системы мы будем топтаться на месте. Второе — это раскол революционной команды. Президент отдалил от себя своих бывших соратников, чем сам спровоцировал формирование новой, пока еще не объединенной оппозиции. Третье — рост организованной преступности. «Братва» рвётся к власти — это факт.

Есть и позитивные моменты: во-первых, сохранение политического тандема «Бакиев — Кулов». Во-вторых, государственный аппарат всё же не развалился до конца, механизм с пробуксовками, но начал работать. В-третьих, узурпация государственной власти в нынешней политической ситуации невозможна, мы уже стали другими. Таких свободно мыслящих, открыто выражающих свои взгляды людей в Центральной Азии вы не найдете нигде, и это самое главное.

— Как Вы будете отмечать 24 марта?

— Во-первых, пользуясь возможностью, хочу высказать слова признательности всем своим соратникам из «КелКел», тем, кто живет в отдаленных регионах, тем, кто был рядом с нами. Хочу поздравить всех кыргызстанцев с годовщиной Народной Революции, пожелать всем нам терпения и национального единения.

Что касается 24 марта, то мы с моим другом-соратником Эдилем Байсаловым в этот день будем на Украине наблюдать за парламентскими выборами. Думаю, что «революционные 100 грамм» будут обязательно подняты за грядущие перемены, за реформы, за цветущий Кыргызстан с нашими украинскими братьями.

— Каковы Ваши ожидания, прогнозы?

— На Совете Безопасности Президент К. Бакиев высказал свое мнение по поводу американской модели государственного устройства, то есть о создании института вице-президентства, где правительство напрямую подчинялось бы президенту, а парламент формировался бы на 2/3 по партийным спискам, остальная часть — по территориальным округам. Президент сказал, что готов подписать такой проект. Я думаю, что некоторые детали и статьи необходимо еще обсудить, но принципиально важно то, что это же прозвучало как предложение для переговоров с парламентом. Смысл в этом есть, за деятельность правительства кто-то должен нести персональную ответственность, иначе премьер у нас будет постоянно крайним. Тем более, что новая редакция Конституции начнет действовать только с 2009 года. По моим прогнозам, референдума может и не быть. Если будет найдено компромиссное решение, Конституционную реформу можно будет провести через Жогорку Кенеш.

И напоследок хочу выразить свою уверенность всем читателям «ОР» в том, что мы должны верить в будущее. Мы пережили, может быть, самый тяжелый год, теперь нас всех ждет очень много работы и терпения. С праздником, дорогие земляки!

Беседовала Назик АДАМКАЛЫЕВА

OP | www.pr.kg

Президент Киргизии Курманбек Бакиев в среду подписал указ об объявлении 24 марта «Днем народной революции». Ранее, напомним, Бакиев уже подписывал подобный документ, но при этом продолжались споры о том, как именно назвать эту дату.

Многие политики и ученные считают, что в марте прошлого года в республике произошел государственный переворот. В том, что это была все-таки именно революция, по-прежнему убеждена одна из ярких лидеров прошлогодних событий Роза Отунбаева, даже несмотря на то, что ее так и не утвердили в должности главы МИДа, и она перешла на сторону оппозиции уже по отношению к нынешней власти.

«Локомотив тюльпановой революции». Именно год назад прозвали Отунбаеву в киргизских СМИ. С ней побеседовал наш бишкекский корреспондент Виталий Катаргин:

«Немецкая волна»: По-прежнему ли вы считаете, что в марте прошлого года самом деле свершилась народная революция?

Роза Отунбаева: Я не думаю, что я буду менять мое отношение. Это революция. Наша революция положила авторитарному правлению в нашей стране. Стала понятна истина о том, что каждый новый президент, приходящий к власти, будет работать только в отведенный ему срок. Мы все получили достаточно свободы информации. Неправительственный сектор оставался влиятельным. И мы сегодня полностью отвоевали назад свободу демонстраций и шествий.

«Немецкая волна»: И все же на Ваш взгляд, выполнила или по-крайней мере выполняет ли новая власть те обещания, которые давались в марте прошлого года?

Роза Отунбаева: Эта власть, к сожалению, перенимает все грехи прошлого. Эта власть, во-первых, не использовала энергию народа, чтобы повернуть ее в русло реформ. Народ не почувствовал ни каких особых изменений. Жизнь подорожала намного. Эти мизерные надбавки, о которых так громко говорят, уже съедены этой инфляцией. Правительство так и не представило никакой программы в области экономики, да и собственно говоря, ни в какой из отраслей. А народ не хочет ждать. Мы это видим на примере паспортов. Если бы, откровенно говоря, паспорта были выданы всем, то сегодня, наверное, половины республики уже не было бы в Киргизстане. Новая власть сделала вид, что она это услышала. Придя к власти, она решила тоже над этим подзаработать.

«Немецкая волна»: Вы упомянули паспортный кризис. Эта проблема стала и одной из причин того, что сейчас парламент готовит обоснование для выражения вотума недоверия правительству во главе с Феликсом Куловым. Есть ли для этого реальные основания или в заявлениях депутатов все-таки больше эмоций?

Роза Отунбаева: Это совсем не эмоциональный порыв. Посмотрите эту проблему — пока на юге вы не «дадите» триста долларов, а здесь в столице тысячу, вы не получите паспорт. Вот такая картина.

«Немецкая волна»: К вопросу о праздновании дня революции. Нужно ли устраивать такие пышные торжества, какие запланировало руководство Киргизии?

Роза Отунбаева: Когда мы- революционеры считали, что этот день должен быть днем народной революции и только, мы считали, что надо такой день отметить. Но сейчас это выдвинулось в такое большое торжество театрализованное, что требует, разумеется, каких-то средств. Этот военный парад, который, я думаю, ни к чему.

«Немецкая волна»: Не так давно Вы стали сопредседателем партии «Асаба» и решили всерьез заняться партийной работой. Намерены ли вы в дальнейшем продолжать эту работу и быть при этом в оппозиции к нынешней власти?

Роза Отунбаева: Я занимаюсь сейчас партийной работой. На самом деле мы строим партию, по каким партия может быть полноценной. Без этого говорить о развитии демократии, настоящем противовесе нынешней власти, да и любой власти, не приходится. В общем-то, я ввязалась в довольно серьезное дело — построение конструктивной оппозиции власти. Не будет такой работы — не будет стабильности в обществе, потому что всегда будет попытка построения авторитаризма.

www.gazeta.kg

Дело о лизинговой компании ОАО «ЛК Кыргызайылтехсервис» неожиданно получило широкую огласку. По всей видимости, это связано с пристальным вниманием прессы к депутатам, выступающим с поручительствами за людей, которых прокуратура обвиняет в совершении особо тяжких преступлений. На прошлой неделе почти все отечественные СМИ написали о том, что 17 января 2006 года Октябрьский районный суд города Бишкек принял решение отпустить из-под стражи председателя правления ОАО «ЛК Кыргызайылтехсервис» Мырзабека Бегалиева, который обвиняется правоохранительными органами в совершении преступлений по статье 304 части 1 УК КР (злоупотребление должностными полномочиями). Как утверждают в ГСУ МВД, основанием для замены меры пресечения Бегалиеву послужило заявление его адвоката г-жы Скрипкиной. Судья Осмонов, принявший решение выпустить Бегалиева из-под ареста, руководствовался не только заявлением адвоката, но также и поручительством депутата Жогорку Кенеша Эркина Байсалова.

В то же время, ИА «АКИpress»» со ссылкой на пресс-службу ГСУ МВД сообщило, что решение о замене меры пресечения в отношении Бегалиева было принято Октябрьским районным судом на закрытом заседании, без указания каких-либо мотивов, что противоречит действующему законодательству.

2 февраля Главное следственное управление МВД КР возбудило еще несколько уголовных дел в отношении Бегалиева. Ему вменяются в вину действия, которые Бегалиев совершал еще в бытность председателя правления ОАО «ЛК «Кыргызайылтехсервис», открывшиеся в ходе расследования. В настоящее время органами следствия проводятся следственные действия. Корреспондент Gazeta.kg встретился с Мырзабеком Бегалиевым и попросил его прокомментировать предъявленные ему обвинения.

Gazeta.kg: Мырзабек Акимович, вас обвиняют в крупной растрате государственных денег. Что вы можете сказать по этому поводу?

Мырзабек Бегалиев: В большинстве предъявленных мне обвинений нет оснований и доказательств. При законном и объективном рассмотрении этого дела, я уверен, что дело решится справедливо.

Gazeta.kg: Вы сказали в «большинстве обвинений», значит, в чем-то вы себя виновным признаете?

Мырзабек Бегалиев: Я имел в виду обвинение о том, что «Бегалиев принимал на работу по родственно-земляческим связям». В компании действительно были работники, которые являлись моими земляками, но многие из них работали и до того, как я стал директором компании в 2003 году. А мой сын, который работал менеджером в «Кыргызайылтехсервис» имеет соответствующее профилю компании образование. Что касается других обвинений, например, перерасход ГСМ, приобретение техники и других, у меня есть соответствующие документы, которые докажут голословность этих обвинений.

Gazeta.kg: В вашей кассе была обнаружена недостача в 271 тысячу 373 сомов?

Мырзабек Бегалиев: Здесь нужно отметить, что следователи взломали кассу в отсутствии кассира, которая должна была сдать в банк деньги для погашения кредита. В конце рабочего дня она пришла с деньгами, потому что она не успела сдать деньги в банк. Те деньги, которые предъявила кассир, сейчас находятся у него. А то, что касается 44 000 сомов, которые якобы передала мне кассир, они находились у механика филиала для приобретения шин для комбайнов.

Gazeta.kg: Писали, что на допросе вы признали часть вины?

Мырзабек Бегалиев: 11 января я был заключен под стражу, но за эти два месяца меня ни разу не допрашивали, в силу того, что я был в больницах. И я никогда не признавал несуществующей вины.

Gazeta.kg: А как вы прокомментируете коллективное заявление ваших подчиненных на вас в милицию, которое и послужило поводом для вашего задержания?

Мырзабек Бегалиев: На самом деле люди, подписавшиеся под этим заявлением, не имеют прямого отношения к компании. Они живут в селе Кашкар-Кышлак в Ошской области, у меня даже есть копии этого письма, где есть фамилии этих людей.

Gazeta.kg: Но ведь против вас дали показания ваши непосредственные подчиненные, кассир, бухгалтер?

Мырзабек Бегалиев: У человека много слабых точек. Я их прекрасно понимаю. Но я владею их искренними показаниями.

Gazeta.kg: Почему рассмотрение вопроса об изменении меры пресечения в отношении вас проводилось на закрытом заседании, без указания каких-то аргументов? Ведь, это противоречит действующему законодательству?

Мырзабек Бегалиев: В тот день, это было 17 января, я со своим адвокатом, в назначенное судьей время в 16 часов, приехал в районный суд и прождал своих оппонентов около двух часов. По неясным причинам они не явились в суд, хотя они получили на руки уведомление в суд, в итоге судья отпустил меня под поручительство в присутствии представителя омбудсмена.

Gazeta.kg: Ваша компания является государственным предприятием, а вы госчиновником. Почему вы взяли на себя столько полномочий и распоряжались не своим имуществом?

Мырзабек Бегалиев: На самом деле журналисты некомпетентно заявляют о том, что ОАО является государственным учреждением. ОАО есть ОАО. Согласно закону Кыргызской Республики «Об акционерных обществах», ОАО «ЛК Кыргызайылтехсервис» является открытым акционерным обществом, и имеет свой устав, положение, то есть это совершенное самостоятельное, приватизированное предприятие. Имущество компании было отделено от государства в 2000 году, через закон о приватизации. Согласно вышеуказанному закону, руководство текущей деятельностью общества осуществляется исполнительным органом АО. В соответствии с законом Кыргызской Республики «О хозяйственных товариществах и обществах» имущество хозяйственного товарищества и общества составляют основные фонды и оборотные средства, а также иное имущество, стоимость которого отражается в самостоятельном балансе товарищества. Имущество принадлежит хозяйственному товариществу и обществу на праве собственности. Таким образом, «ЛК Кыргызайылтехсервис» не имеет прямого отношения к государству. Но последнее, в лице Госкомитета по имуществу, которое является владельцем 100% акций, может принимать окончательное решение о продаже акций, ликвидации предприятия или назначения председателя правления. Однако Госкомитет не вмешивается в деятельность компании, согласно уставу компании.

Кстати, хотел бы заметить, что многие, обвиняя меня в том, что я якобы что-то продал и реализовал, не имеют элементарного понятия о лизинге, когда какое-то имущество передается на долгосрочную аренду с последующим выкупом. Поскольку это лизинговая компания, мы занимаемся лизингом и можем контролировать то имущество, которое еще полностью не выкуплено.

Gazeta.kg: Что вы намерены делать дальше?

Сейчас я провожу консультации с адвокатами, возможно, мы обжалуем некоторые моменты. Я не избегаю допросов, как заявляют некоторые и готов отвечать на все вопросы следствия. Лишь бы было здоровье.

Gazeta.kg

Обосновавшийся в Москве первый Президент КР Аскар Акаев в интервью «Независимой газете» от 21 марта 2006 года анализирует причины острейшего внутриполитического кризиса, охватившего страну к марту 2005 года и обернувшегося событиями 24 марта 2005 года, делится мыслями о настоящем и будущем республики.

«НГ»: Аскар Акаевич, 24 марта Киргизия отметит первую годовщину тюльпановой революции. Эти события являются своеобразным водоразделом между четырнадцатилетним акаевским периодом развития Киргизии и нынешним – бакиевским. Какой, на ваш взгляд, была Киргизия до марта прошлого года и какой стала после?

– Мне трудно без волнения отвечать на этот вопрос. Слишком много на этот счет лжи и клеветы. Утверждают, что Акаев будто бы создал антинародный авторитарный режим, что произошло чуть ли не разрушение процветавшей страны, а ее народ в годы моего президентства был якобы доведен до нищеты. Меня обвиняют, что Киргизия при мне была несвободной страной, что массово нарушались права и свободы человека и так далее.

Я напряженно думаю о причинах произошедшего 24 марта, и вовсе не с позиции самоедства. С первых дней президентства я прилагал огромные усилия, чтобы покончить с наследием советского авторитаризма. Моей целью было обеспечить четыре свободы, которые считал базовыми великий президент США Франклин Рузвельт: свободу вероисповедания, свободу слова, свободу от страха, свободу от нужды. Для этого в Киргизии были заложены прочные концептуальные основы и осуществлены крупные практические меры. Новое независимое государство вскоре стало общепризнанным «островком демократии» и одним из лидеров социально-экономических реформ в СНГ. Даже при наших более чем скромных стартовых условиях страна вышла на устойчивый путь развития. Самое главное – была стабильность, жизнь налаживалась, пусть и не так быстро, как хотелось бы. И больше всего меня возмущает шельмование многолетнего труда и заслуг киргизского народа, попытки стереть из человеческой памяти те годы, когда закладывались основы современной национальной государственности.

Многое из ныне происходящего в республике делается с расчетом на одурманивание, промывание мозгов доверчивых людей. Я не склонен изображать итоги моего президентства в розовом цвете. Это был тяжелейший этап перехода общества в новое состояние. Все достигалось огромным трудом, не было средств и ресурсов, не было подготовленных кадров, все традиционные хозяйственно-экономические связи между республиками были разрушены в одночасье. Сейчас легко все критиковать и обливать грязью. Но ведь есть факты, свидетельствующие о том, что республика до 24 марта прошлого года находилась в гораздо лучшей форме, чем к моменту обретения независимости в конце 1991 года. Нам удалось провести основные структурные, экономические, демократические реформы. Была разработана стратегия развития страны, подготовлены грамотные кадры, проделана огромная работа по реструктуризации и списанию внешних долгов. В течение следующих нескольких лет республика должна была совершить качественный рывок в своем развитии, и для этого был заложен крепкий фундамент. Но год назад этому помешали.

«НГ»: Сейчас и в Киргизии, и за ее пределами не утихают споры относительно оценок событий 24 марта. На ваш взгляд, что это было – революция или переворот?

– Как известно, революциями в науке признаются радикальные трансформации с переходом общества в более высокое качественное состояние. Главный вопрос нынешних революций – развитие демократии. Больше или меньше после 24 марта в Киргизии стало демократии? По совокупности послемартовских перемен ответ очевиден: во многих сферах жизни идет откат назад.

После 24 марта появился ряд исследований, в том числе в России и США, с анализом мартовских событий 2005 года. Разнобой, конечно, присутствует. Но в основном оценки склоняются к тому, что это был госпереворот. Назову недавно вышедшую в Алма-Ате книгу известного политолога, профессора Славянского университета в Бишкеке Александра Князева «Государственный переворот 24 марта 2005 года в Киргизии». Первая фраза в ней звучит так: «События 24 марта 2005 года уничтожили самую демократическую страну, когда-либо существовавшую в регионе Центральной Азии». Более того, автор дает весьма неутешительные прогнозы относительно дальнейшей судьбы республики. Захватившие власть «временщики», по его мнению, не имеют позитивной программы действий. Такая же оценка дана в докладе ПРООН «В будущее без преград», посвященном проблемам Центральной Азии. Перечень авторитетных исследований с подобной трактовкой весьма велик. Что касается оценок «революционного» свойства, то они исходят преимущественно из заинтересованных источников. Признаться в госперевороте, в применении насилия означает для них подписать себе приговор.

«НГ»: Как бы вы сейчас оценили ситуацию, которая сложилась на тот момент в республике? Почему стал возможным такой радикальный поворот в истории Киргизии?

– Несмотря на попытки нынешних властей очернить домартовскую ситуацию, я имею основание и никогда не устану повторять, что Киргизия в то время была благополучной страной. Социально-экономическое развитие шло по нарастающей. Уверенно преодолевалась бедность. Набирало силу гражданское общество. Межнациональные отношения были образцовыми. Проверкой развития демократии стали февральские парламентские выборы. Их оценка со стороны такого строгого международного рефери, как ОБСЕ, была выдержана в позитивной тональности. Однако конфликты, возникшие на избирательном поле вследствие жестокой борьбы между кандидатами, были… Ничто внешне не предвещало надвигавшейся грозы. Никакой тюльпановой революции с участием народных масс в Киргизии не было и быть не могло. Она существует лишь в фарисейской риторике организаторов госпереворота – чтобы как-то облагородить их запятнанный имидж.

Теперь о второй стороне дела. Постараюсь придерживаться рамок политического реализма и объективности. Факт есть факт. Государственный переворот произошел. Это означает, что я, как президент, все государственное руководство страны недостаточно владели ситуацией, не располагали всей полнотой информации, проявляли неоправданное благодушие. Мы не верили в способность непримиримой оппозиции пойти на авантюрные шаги. Понимая шаткость своих позиций, оппозиционеры вместе с тем не хотели тянуть. В честной борьбе на предстоящих президентских выборах, которые должны были пройти в октябре 2005 года, они не имели шансов на победу. Отсюда – торопливость в их действиях. События 24 марта стали неожиданностью для меня и моего народа. Госперевороты, как известно, готовятся в условиях наивысшей конспирации. В итоге сценарий, разработанный для Киргизии при внешней поддержке, 24 марта был реализован.

«НГ»: В числе прочего вас упрекают в том, что, будучи президентом, вы слишком увлеклись так называемыми респектабельными контрактами с Западом и потому меньше внимания уделяли происходящим в республике внутриполитическим процессам. В итоге это и привело к кризису. Вы согласны с такой постановкой вопроса?

– Нет, не согласен. Степень сопряженности нашей внутренней и внешней политики была наивысшей. Каждый наш внешнеполитический шаг на Западе и Востоке тщательно просчитывался, прежде всего с точки зрения задач внутренней политики, особенно в ее социально-экономических аспектах. В своих выступлениях я не раз обращал внимание на то, что великие державы и крупные самодостаточные в геополитическом плане государства не понимают в полной мере положения малых стран. После распада СССР Киргизия оказалась в критической ситуации. Навалилась груда неотложных экономических проблем, речь, по существу, шла о выживании. Наши внутренние ресурсы решить эту задачу не позволяли. Киргизии как воздух был нужен эффективный выход на внешний мир. И мы это сделали. И увидели позитивное встречное движение, особенно со стороны России, хотя и там был кризис. Откликнулись на наши нужды Япония, Германия, Турция, Швейцария, ряд других стран. Да, мы осуществили широкий выход на Запад, в том числе и на Америку. И все же российское направление, направление СНГ были для нас приоритетными. Тем более что в своем переходном развитии страны Центральной Азии и другие страны Содружества испытывали те же самые, а иногда и более тяжелые проблемы, чем мы в Киргизии.

Полагаю, что в понятие так называемых респектабельных контрактов мои критики не включают вынужденное создание на нашей территории после 11 сентября 2001 года в рамках международной антитеррористической коалиции американской авиабазы. Заметьте, что почти рядом с ней с 2004 года расположена российская авиационная база в Канте. Событие это в плане приоритетности внешней политики в годы моего президентства многозначительное.

«НГ»: В момент обострения ситуации, а также после отставки вы не раз говорили, что не хотели, чтобы пролилась кровь. Тем не менее случились погромы, погибли люди, а депутатов отстреливали в течение года. Может, все-таки стоило вам применить силу и подавить мартовский бунт в зародыше?

– Мне чрезвычайно больно было узнать о грабежах, погромах и мародерстве, прокатившихся при попустительстве организаторов переворота по киргизской столице. Погибли безвинные люди. Криминальная составляющая государственного переворота аукнулась многими бедами: серией заказных убийств, агрессивным вторжением представителей криминального мира в публичную политику, сращиванием криминалитета с государственной властью. Все это резко ухудшило политическую ситуацию в стране, дестабилизировало ее. Об этом в своем январском заявлении вынужден был сказать нынешний премьер-министр Киргизии Феликс Кулов.

Мог ли я остановить накатывавшуюся на Дом правительства агрессивно настроенную толпу, в которой многие были накачаны водкой и наркотиками? Наверное, мог. Но, во-первых, я считал (как выяснилось, ошибочно), что оппозиция ограничится взятием Дома правительства и отстранением меня от должности. Никто, и я в том числе, не мог себе представить, что по столице прокатится волна погромов и грабежей. А во-вторых, на силовые действия оппозиции пришлось бы отвечать силой, применить оружие. Не обошлось бы без жертв и большой крови. Любое кровопролитие в тот день, пусть даже и спровоцированное самими же «революционерами», привело бы ко взрыву в масштабах всей страны. Применение оружия означало в тех условиях неизбежную гражданскую войну, реальную угрозу развала страны.

«НГ»: Почему вы не обратились за помощью к американцам или французам, которые фактически были у вас под боком – ведь их военно-воздушные части базируются в Киргизии? Не были уверены, что они вмешаются во внутренний конфликт? Или подозревали, что за вашими оппонентами стоят внешние силы?

– То, что оппозицию всемерно поддерживали внешние силы, консультировали ее лидеров, щедро финансировали этих людей, сегодня стало очевидным для всех. Что касается меня, то во времена президентства я всегда исходил из того, что внутренние дела, какими бы сложными они ни были, надо решать самим, не привлекая внешние силы. С другой стороны, я всегда придерживался принципа не применять силу против своего народа, которому я служил. Полагал, что внутренние проблемы надо решать исключительно политическими методами. Поэтому я тогда открыто заявил, что ни при каких условиях не пойду на применение силы против народа. Теперь я хорошо вижу, что это развязало руки оппозиции в ее безудержном стремлении любыми средствами взять власть. Если бы я видел необходимость и оправданность внешней помощи для стабилизации ситуации в стране, то в первую очередь обратился бы в Организацию Договора о коллективной безопасности, которая как раз и была создана для поддержания стабильности и обеспечения безопасности стран-участниц. Уверен, что в случае нашего обращения со стороны ОДКБ Киргизии была бы оказана эффективная помощь.

«НГ»: Как вы оцениваете нынешнюю обстановку в республике? Какие проблемы вызывают у вас наибольшую озабоченность?

– Новые власти, к сожалению, не добились улучшения ни в одной из сфер жизни – ни в плане обеспечения политической стабильности и общественного порядка, ни в государственном управлении. В экономике началась затяжная полоса стагнации. Возникают отдельные очаги межэтнических конфликтов, чего не наблюдалось в предыдущие 14 лет. Но, по правде говоря, меня больше беспокоит другое. При разумной политике в условиях гражданского мира экономические неурядицы можно преодолеть сравнительно быстро. Труд миллионов людей, борющихся за выживание, в конце концов приносит свои плоды. Сложнее обстоит дело с духовными ранами, нанесенными антиконституционным переворотом. Киргизия еще толком не освободилась от последствий краха советской системы, как на страну обрушились новые испытания. В душах людей после марта 2005-го поселились разброд и смятение. В ходе госпереворота сила оказалась выше демократии. Эти чувства усиливаются из-за проведения новыми властями разделительных линий, деления граждан на «наших» и «ненаших». Сотни тысяч людей фактически оказались на обочине жизни. Многие высококвалифицированные специалисты, профессионалы остались без работы и были вынуждены покинуть страну. Например, такие профессионалы новой формации как министр финансов Абилдаев, его заместитель Торомызаев и другие. Так что, на сегодня наиболее актуальной задачей является врачевание общества от вируса аморальности и безнравственности.

Решающим фактором может и должно стать единение общества. А ныне в республике, наоборот, усиливаются поляризация и раскол. Непримиримые противоречия, грызня и склоки возникли даже среди «революционеров» – инициаторов и организаторов госпереворота: не могут поделить посты, сферы влияния, национальное имущество. Весной прошлого года заговорщики сплотились с единственной целью захвата власти, а теперь их пути-дороги резко разошлись.

«НГ»: В прошлом году при подготовке к июльским президентским выборам большие надежды возлагались на тандем Бакиев–Кулов. Сейчас говорят, что внутри этого тандема не все гладко. Ваши оценки?

– Мартовский переворот действительно создал в нашем обществе большое внутреннее напряжение, породил разломы и трещины. Единственным способом спасти страну от надвигавшейся катастрофы было найти такую конфигурацию в верхнем эшелоне власти, которая позволила бы уберечь страну от развала. И таким средством стало создание тандема Бакиев–Кулов. Тандем – категория внеконституционная, но в сложившихся тогда условиях любые способы ухода от национального краха были приемлемы.

«НГ»: Считаете ли вы до сих пор, что нынешний премьер Феликс Кулов – государственный преступник? Обязательно ли было его сажать в тюрьму?

– Вопрос об отношениях с Куловым для меня очень непростой. В нем можно проследить ряд этапов. При моей прямой поддержке Кулов взметнулся в свое время до самых высоких административных вершин. И не удержался! Позднее по решению суда оказался в заключении. Обвинение было выдвинуто Службой национальной безопасности и поддержано Генпрокуратурой, суд вынес свое решение. Когда после мартовских событий Кулова освободили из заключения, я был по-человечески рад за него.

«НГ»: Беспокойство в Киргизии и за ее пределами вызывают взаимоотношения национального парламента и президента. Дело дошло до отставки прежнего спикера и непростого избрания нового. Как могут в новой конфигурации преодолеваться трудности во взаимоотношениях исполнительной и законодательной ветвей власти?

– Вы правильно использовали термин «трудности». Они существовали и во времена моего президентства, когда парламент был очень самостоятельным и независимым, а зачастую и крайне оппозиционным. Но, двигаясь навстречу, мы всегда находили разумный общий знаменатель, платформу для конструктивного взаимодействия. В демократическом обществе глава государства и парламент не должны идти друг у друга на поводу. Различия в подходах полезны. Они дают возможность приходить к оптимальным решениям на уровне компромисса. Считаю нынешний состав Жогорку Кенеша достаточно компетентным и дееспособным для реализации стоящих перед страной задач. С точки зрения легитимности наш парламент неуязвим. Попытки его распустить были бы самоубийственными. Новый спикер Марат Султанов имеет большой потенциал и достаточный опыт. Надеюсь, что он использует их для блага народа.

«НГ»: Как вы восприняли указ президента Курманбека Бакиева об объявлении 24 марта праздничным днем?

– В киргизском обществе на этот счет налицо мнения разделились. Слишком для многих граждан этот день является не праздничным, а скорбным. Раны от госпереворота, грабежей и погромов еще кровоточат. Кстати, депутаты Жогорку Кенеша благоразумно отложили это предложение Бакиева «до лучших времен». Но президент спешил, у него был свой расчет. Лично я считаю, что в разделенном и поляризованном обществе делать подобные шаги крайне опасно. Кроме того, новые власти, кроме провалов, ничем себя не проявили. Трубить в фанфары, бить в барабаны, устраивать пляски на пожарище 24 марта было бы безнравственно.

«НГ»: И до мартовских событий 2005 года, и после них ваши противники сделали ставку на разоблачение тех злоупотреблений в имущественных и финансовых делах, которые якобы допускали вы и члены вашей семьи. Насколько обоснованны эти обвинения?

– Как говорится, ничто не ново под Луной. Новые пришельцы во власть зачастую начинают с очернения предыдущих правителей. Эта тенденция особенно проявляется при бессилии в выполнении завышенных предвыборных обещаний. Так произошло и в данном случае. Сразу же после 24 марта в Бишкеке во главе с вице-премьером правительства была создана специальная комиссия по поиску имущества экс-президента. Комиссия обанкротилась, акаевского имущества не нашли. Тогдашний генпрокурор клятвенно обещал найти за рубежом акаевские миллиарды. Наняли за полмиллиона долларов частного американского адвоката Либермана, по просьбе президента Бакиева к поискам счетов подключили и ФБР. И снова провал. Генпрокурор Конгантиев признал, что американский сыщик «ни цента акаевского не нашел». Цель у власти была лишь одна – всеми силами дискредитировать экс-президента в глазах мировой общественности и собственного народа.

Когда у властей ничего не получилось – ни с собственной комиссией, ни с американцами, – они, надо полагать, с отчаяния затеяли новую авантюру. Так возникло «дело» о том, что в 1999 году президенту якобы была передана крупная сумма, предназначенная для финансирования антитеррористической кампании в Баткенской области. Попытки привязать меня к этому громкому делу юридически абсолютно несостоятельны, а фактически – лживы и провокационны. Стремясь очернить бывшего главу государства, новые власти не брезгуют ничем, не гнушаются самых подлых методов. Уверен, и это «дело» развалится, как и предыдущие. Жаль только, что гонениям в сталинско-бериевском духе подвергаются мои близкие и дальние родственники, мои соратники, которые вообще не занимали каких-либо руководящих постов. Просто новой власти надо как-то оправдать мартовские события, тем более перед первой годовщиной переворота. Отсюда и активизация этих «разоблачительных» процессов: кого-то объявляют в розыск, на кого-то заводят уголовные дела и именно в этот период доводят их до суда. Мою деятельность безрезультатно проверяют вдоль и поперек уже целый год. Наверное, будут еще попытки меня в чем-либо обвинить, но я к этому отношусь спокойно.

«НГ»: Помимо всего прочего вам в вину ставят разгосударствление экономики, в котором якобы принимал активное участие ваш сын Айдар, – имеется в виду история с компанией связи «Бител».

– Разгосударствление экономики и приватизация предприятий в Киргизии происходили в 1994–1998 гг., и мой сын никак не мог принимать в этом участие, поскольку в те годы учился в США, где окончил Мэрилендский университет по специальности международная экономика и финансы. По возвращении на родину он работал советником министра финансов по международному сотрудничеству и в основном занимался, причем весьма успешно, вопросами реструктуризации внешнего долга Киргизии. Даже если Айдар и имел отношение к компании «Бител», это никак не было связано с ее приватизацией.

«НГ»: Ваши прогнозы на будущее – что ждет Киргизию в ближайшие годы?

– Несмотря на выпавшие на долю нашего народа испытания, я остаюсь оптимистом. Верю, что все в моей родной стране образуется, и мы снова восстановим имидж Киргизии как «островка демократии», не превратимся в «островок криминалитета». Надеюсь, что новое киргизское руководство в конце концов направит свои усилия на созидательные цели, на улучшение жизни людей, на упрочение стабильности и безопасности в стране.

«Новая газета»