Kyrgyzstan Review

 

…Вот штатное расписание одного из столичных акимиатов. Согласно документу, аппарат состоит всего из 25 человек, включая главу администрации и другой руководящий состав. Фонд оплаты труда — 50 тысяч 961 сом в месяц на всю, как говорят, компанию.

 

Должностной оклад акима — 4 тысячи сомов. Первый заместитель получает на пятьсот сомов меньше. У просто заместителя — 3 тысячи сомов.

 

Возьмем для примера самый важный отдел — социально–экономического развития, малого и среднего бизнеса и поддержки предпринимательства, который функционирует в каждой госадминистрации. В нем работают шесть человек. Начальник отдела, два главных специалиста, два ведущих плюс заведующий сектором. Оклад босса отдела — 1500 сомов. У главных специалистов по 900 сомов на брата, у ведущих по 800 сомов в месяц. Заведующий сектором работает на ставке в тысячу сомов. Итого фонд заработной платы ежемесячно составляет 5900 сомов. Примерно такие же ставки и в других структурах акимиата: в отделе организационно–правовой работы, развития социальной сферы и местного самоуправления, в секторе учета и делопроизводства.

 

В акимиате числятся и два водителя (оклад — 1000 сомов).

 

Штатным расписанием не предусмотрены такие рабочие единицы, как помощники акима и его замы, консультанты, эксперты. Нет в трудовом коллективе акимиата дворников, уборщиц, садовников и другого технического персонала. Когда мы задали вопрос, как и кто делает элементарную уборку помещений и прилегающих к зданию территорий, то получили краткую информацию — за это отвечают районные комбинаты благоустройства. Кстати, в акимиатах нет места даже секретарю–делопроизводителю для приемной акима.

 

Справедливости ради уместно добавить, что чиновникам высокого ранга, таким, как руководящий состав, положена так называемая персональная надбавка. Она составляет 50 процентов от оклада. Получается, у акима она составляет две тысячи сомов, у правой руки — 1750 сомов, у зама — полторы тысячи сомов. На остальных аппаратчиков, в том числе и начальников отделов, эти надбавки не распространяются.

 

…Бишкекская мэрия — это 47 человек, из которых 41 — ответственные работники, а шестеро — технические секретари. Оклад городского головы — 6 тысяч сомов. У первого вице–мэра он на одну тысячу сомов меньше. Труд управляющего делами оценивается в три тысячи сомов. Зарплата заведующего отделом исчисляется 1700 сомами. Заведующего сектором — 1100 сомами. Главные специалисты могут рассчитывать на 1000 сомов, ведущие — на 900 сомов.

 

В мэрии столицы тоже действует система персональных надбавок для руководства. В отличие от райгосадминистраций здесь сумму прибавки регулирует по своему усмотрению сам мэр — Медетбек Керимкулов. Однако в любом случае она не превышает тех же 50 процентов. Есть и нижний порог надбавки — она не может быть меньше десяти процентов.

 

За последние несколько лет впервые были увеличены оклады для чиновников исполнительной власти в июне 2002 года. Президент страны подписал Указ за N169 “О внесении изменений и дополнений к Указу от 1 августа 2000 года “Об условиях оплаты труда госслужащих”. Если не вдаваться в дебри финансовых пересчетов, то выплаты увеличились в среднем на целых… 100 (сто!) сомов.

 

Ровно столько же получают акимы и главы айыл окмоту на местах, в регионах республики…

 

Есть для руководящего состава той же мэрии “льгота” в виде предоставления сотовой связи. Эта услуга строго лимитирована и составляет 1700 сомов в месяц…

 

 

Граница с Киргизией сегодня чем-то сродни машине времени. Переехав через бурную Чу из казахстанского Кордая в киргизский Аламудун, а затем в Бишкек, вы словно возвращаетесь в «наш» 1993 год. Время остановилось на рубеже десятилетней давности. Деревянные лотки-табуретки с сигаретами, семечками, самодельной водкой и прочим нехитрым товаром вдоль центрального проспекта киргизской столицы, заплеванные остановки, одежда людей с той самой – образца 1993–95 года – китайской толкучки, да из обносков советских времен… Да, мы действительно словно прогуливаемся по девяносто третьему году. Причем люди в этом городе меньше всего озабочены намеченным на завтра важнейшим политическим событием года, как называет конституционный референдум официальная пропаганда. Бишкек живет своей жизнью. Примитивная «тротуарная» торговля, рядом нищие… Шашлык и водка под немного пригревшим солнцем февраля привлекают многих бишкекчан. Мужчины и женщины закусывают – во взглядах расслабленность и некоторый «пофигизм»… Нас тоже зазывают радушные хозяева уличных столиков; удовольствие (вместе со ста граммами) дешевое, всего тридцать пять сомов – около ста тенге, но угощение не внушает доверия. Шампуры, на которые насажен шашлык, совсем черные – их когда-нибудь мыли?

 

Быт, действительно, говорит о многом. Вот двое мальчишек, узнав, что мы из Казахстана, предлагают купить флажки наших братских республик. Недорого, всего по три сома. Рядом на лотке – старые деньги, медали Великой Отечественной, депутатские значки, открытки брежневской эпохи и прочее старье, также по совсем сходной цене.

 

…В подземном переходе предприимчивые молодые люди катают шарик-малик. Импровизированное шоу в разгаре. Совершенно без задней мысли (действительно, мы что-то расслабились, подзабыли уже неприветливый девяносто третий) достаем камеру и пытаемся заснять это интригующее действо. Тут же попадаем в цепкие руки, очевидно, местных вышибал: «Ты что это, снимать собрался?». С матерной руганью нас выпроваживают, невзирая на удостоверения прессы и статус международных наблюдателей, присвоенный при аккредитации на референдум… И вот ведь что интересно – среди зрителей «шарик-малик-шоу» было два человека в милицейской форме, но они не обратили на произвол по отношению к иностранной прессе никакого внимания.

 

Что думают люди о предстоящем завтра плебисците? Мы задали этот вопрос приблизительно двум десяткам горожан, которые в массе своей не думали ничего. Наверное, потому, что столько референдумов и выборов, сколько на их памяти, едва ли было в какой-нибудь другой стране СНГ за одиннадцать лет независимости. Многие просто не понимали смысла вопроса бюллетеня о подтверждении легитимности президента Акаева до 2005 года – зачем, ведь и так законно избран. Что же касается поправок к тексту конституции, их смысл и содержание просто сбили некоторых с толку.

 

В частности, среди «больных» вопросов были полномочия президента, и именно здесь произошла наибольшая путаница. С одной стороны, оппозиция, требуя не спешить с референдумом, многократно указывала, что Акаев в новой версии конституции существенно расширяет свои полномочия, в частности, вводит право абсолютного вето при принятии законов и даже роспуска парламента. С другой стороны, самые последние поправки в проект конституции по указу А. Акаева от 23 января, напротив, существенно сократили полномочия президента по сравнению с предыдущим вариантом. Об этом твердила вся официальная пресса, об этом же свидетельствовал и розданный наблюдателям в последние дни документ – тринадцать «срочно» доработанных пунктов проекта нового варианта конституции. Что в итоге получилось, и как обстоят дела с полномочиями Акаева в «окончательной редакции», наши собеседники представляли смутно. Тем более что немногие из них вообще нашли время и желание прочитать, за что или против чего они должны будут голосовать завтра.

 

Общее равнодушие или, по крайней мере, слабый интерес к предстоящему завтра голосованию – вот основное настроение первого февраля, отмеченное нами в Бишкеке. Или, точнее, так: «Пусть все течет как течет».

 

– Аскар Акаев относится к первой когорте президентов, пришедших к власти после развала Союза, – говорит Куван Бектемиров. – Он ничем не хуже коллег из других стран, у которых тоже есть свои «непримиримые» враги. Поэтому нужно дать Акаеву возможность спокойно уйти с поста по окончании срока президентского правления – в декабре 2005 года. Пусть спокойно досидит свой срок. Такой уход был бы равнозначен некоему компромиссу, своего рода взаимному реверансу между всеми ветвями власти… И хотел бы еще сказать как власть имущим, так и оппозиции: господа, пожалейте свой народ – он ведь в своей массе в интеллектуальном плане не дорос до вашей фразеологии и ваших политических выкладок…

 

А если сказать более грубо, тому самому народу уже просто «до лампочки» любые, даже самые блистательные программы.

 

 

Пресловутый «переходный экономический период» в Киргизии явно затянулся. А потому год от года здесь все труднее что-то обещать и прогнозировать. Все сложнее с программами, способными вселить надежду на выход из кризиса, с причинами и первопричинами, которыми можно было бы все объяснить, и с виноватыми, которых, соответственно, – призвать к ответу. А особенно нелегко с долгосрочными социально-экономическими концепциями и с «цементирующими идеями».

 

На сегодня здесь созданы три фундаментальные социально-экономические стратегии. Это Комплексные основы развития до 2010 года, Третья инвестиционная матрица и Стратегия борьбы с бедностью. Стратегии, нужно сказать, масштабные, с последовательно прописанными шагами и целями. Но финансовая основа всех программ – это международное сотрудничество и внешние инвестиции в экономику (внутренние здесь взять пока негде), то есть, проще говоря, давний тезис бессмертного О. Бендера: «Заграница нам поможет». Но не ладится с займами и траншами. Запад помогает молодой демократии главным образом декларациями.

 

В общем-то, кризис идей, если присмотреться внимательнее к здешней действительности, легко объясним. Как говорится: «верхи» не могут, а «низы» не хотят. Впрочем, если даже «низы» и хотят каких-то перемен, они могут сгенерировать лишь деструктивное – тому примеров из киргизской истории последних лет множество, взять хотя бы прошлый год с его аксыйскими событиями. Или, в лучшем случае, «низы» могут равнодушно молчать. Что вполне понятно в условиях крайней социальной напряженности, в которой живет большинство населения Киргизии.

 

– Мне совершенно безразлично, кто там сидит, в этом «Белом доме», и какие программы придумывает, – говорит нам торгующая в подземном переходе Чолпон, жительница бишкекского пригорода. – За столько лет они все нам так надоели – и власть, и крикливые оппозиционеры, с их бесконечными распрями и «наездами» друг на друга. Одно я знаю точно: политика кормит. Поэтому добровольно оттуда никто никогда не уйдет…

 

«Верхи» же, в силу их регионально-клановой раздробленности и скрытого антагонизма отдельных элит, а проще говоря – неорганизованности, не в состоянии как-то объединиться и просто вместе, отбросив частные, земляческие и клановые интересы, подумать над судьбами общей родины (как ни высокопарно это звучит, подумать над этим ведь когда-то нужно). Кроме того, интересы очень многих попадающих во властные структуры, как и вообще работающих в административной системе, гораздо более приземленные.

 

Попутный таксист, который вез нас на видавшей виды «девятке» с Западного автовокзала к центру, оказался… работником правительства. Шайлообай откровенно признался в этом, когда праздный наш дорожный разговор (погода, девушки, цены) потихоньку вывел на заработки в Алматы и Бишкеке. Водитель тяжело вздохнул, узнав, что простые уборщицы во многих алматинских компаниях зарабатывают порядка ста долларов.

 

– А я вот, можете себе представить, работаю в правительстве, – грустно улыбается Шайлообай. – И не уборщицей, а консультантом отдела по правовым вопросам. Попасть на такую должность у нас считается большой удачей… Зарплата две тысячи сомов (порядка шести тысяч тенге. – Ред.). Смешно сказать, родственники завидуют, некоторые из айылов приезжают, просят помочь. Для них и моя зарплата – очень большие деньги…

 

Те же самые вопросы – о заработках в Казахстане – задавали нам молодые военные из службы охраны киргизского президента. И так же грустно вздыхали… Было это при личном досмотре в пункте службы безопасности на входе в «Белый дом». Сам «Белый дом» показался бедноватым даже по сравнению с любым нашим областным акиматом. В старом добротном здании советской постройки, очевидно, за годы независимости не было никакого ремонта. В коридорах – старые дерматиновые кресла, на столиках для курения вместо пепельниц красуются консервные банки. Словом, и зарабатывают здесь мало, и на ремонт денег нет.

 

Наконец, что также очень грустно, киргизские «верхи» страдают отсутствием элементарной самодисциплины. Одна из поправок в конституцию, вынесенная на референдум, – о лишении депутатов Жогорку Кенеша мандатов за систематическое отсутствие на заседаниях – говорит сама за себя. Что делают прогульщики-депутаты во время заседаний, когда надо рассматривать жизненно важные законы? «Народ» убежден: решают собственные проблемы.

 

– Жогорку Кенеш давно уже пора реформировать, – говорит один из старейшин совета общественности жилкооператива «Ак-Орго» Токтоналы. – Даже по телевизору, в парламентских передачах, видно, что обычно на заседаниях присутствует едва половина депутатов. Как при таком отношении к делу можно принимать важные государственные решения?!

 

Один вывод легко сделать из всего этого расклада. Те фундаментальные концепции и программы, по которым живет Киргизия, рождаются в кабинетах президента и его ближайшего окружения. Плохи они или хороши, других нет. А главное, они были и останутся «кабинетными», как и в случае с нынешней конституционной реформой. Как там у классика: «Страшно далеки они были от народа…»

 

 

Очередной реформаторский креатив руководства Киргизии не оригинален. Дело в том, что Основной закон здесь корректируется уже не в первый и даже не в третий раз, тем более удивительны заявления руководства страны о важнейшем, чуть ли не судьбоносном, значении сегодняшних поправок.

 

Первая конституция суверенной Киргизии была принята 5 мая 1993 года. Тогда же Аскар Акаев провел в стране первый референдум о доверии себе. В конституцию 1993 года была заложена общая концепция сильной власти, как законодательной, так и исполнительной. Но она не внесла баланса во внутреннюю жизнь страны. Акаев объяснял это противоречиями между реформаторским крылом, к которому он относил прежде всего себя, и консервативными депутатами. В итоге Акаев занялся постепенным урезанием прерогатив законодательной власти.

 

Конституция 1993 года дорабатывалась неоднократно. Были такие же, как и сейчас, референдумы в 1996 и 1998 годах. Постепенно модель власти в Киргизии стала соединять элементы полупрезидентской и президентской республики. Но многочисленные прерогативы главы государства так и не решили проблемы стабильности управления страной. За десять лет независимости в Киргизии сменилось десять кабинетов. Нормой стали коррупционные скандалы, причем они в условиях публичного государства колоссально подрывают авторитет власти.

 

И вот в конце 2002 года Аскар Акаев в четвертый раз объявляет о необходимости конституционных реформ. Вновь перераспределяются полномочия между парламентом и президентом. Президент опять «отдает одеяло», делясь значительной частью своих полномочий с парламентом. Парламент снова становится однопалатным, число депутатов сокращается до 75. Фактически после нынешнего референдума конституционное устройство в стране во многом возвратится к варианту 1993 года. То есть реформирование Основного закона как бы завершило движение по кругу. В этой связи мы несколько не поняли, в чем же смысл громких заявлений Акаева о судьбоносности нынешней «конституционной реформы»?

 

– Голосуя за новую конституцию, наш народ включает механизм выхода из переходного этапа, выхода на траекторию устойчивого развития, – заявил Аскар Акаевич на брифинге в бишкекской средней школе № 24 сразу после голосования. – Считаю, что если мы сумеем эти задачи решить, то через 5–7 лет можем оказаться на траектории устойчивого развития». Не больше и не меньше.

 

Что же должно помочь стране наконец-то выйти на устойчивую «траекторию»? Основных новшеств можно выделить семь. Это однопалатный парламент, возвращение депутатам неприкосновенности, лишение их мандатов за систематическое отсутствие, объединение судов «общего назначения» с арбитражными, изменения в части прав и свобод человека (вопросы ареста, юридической защиты, неприкосновенности частной жизни), расширение полномочий правительства и общее перераспределение полномочий между ветвями власти. Последние две поправки, очевидно, отражают компромисс между президентом и другими представителями киргизских элит, претендующими на более обширное участие во властном процессе. Остальные же имеют текущий, «технический» смысл. И очень трудно сказать, какие же из поправок могут кардинально повлиять на будущее Киргизии. Отсюда вывод о надуманности реформы, о том, что она преследовала не столько общегосударственные, сколько политконъюнктурные цели. Иначе зачем бы Аскар Акаев так торопился?

 

 

Анализируя местные политические реалии, постепенно приходишь к выводу, что по отдельности многочисленные конфликты между различными политическими движениями, партиями и коалициями, родовыми и местными иерархиями не представляют большого интереса. А интересен текущий момент тем, что количество постепенно переходит в качество. То есть критическая масса внутренней напряженности растет, и управлять «демократическим процессом реформ» Аскару Акаеву становится все сложнее. Уже не первый год «тлеющий» конфликт киргизских элит входит в новую, наиболее жесткую и опасную фазу. Президент сформулировал достаточно либеральные «правила игры», позволяющие очень многое в обмен на лояльность. Но и они принимаются отнюдь не всеми. Лавировать и сохранять стабильность в этой ситуации очень трудно, и нужно как-то закреплять позиции. Не случайно референдум по изменению конституции и подтверждению полномочий президента Акаева рассматривается многими киргизскими СМИ, которые мы успели перелопатить, не иначе как «спасательный круг», или как «сбросовый клапан», имеющий главной целью в очередной раз разрядить обстановку.

 

Ввиду своей явной идейной эфемерности состоявшийся в Киргизии референдум оставил у многих наблюдателей впечатление заданности, даже надуманности. Многие склонились к мнению, что эта акция – на деле не более чем политический креатив, «творческий» итог интенсивного мыслительного процесса, которым к началу минувшей осени активно занялись в Бишкеке. Очевидно, что занялись не от хорошей жизни, а ввиду острой необходимости.

 

Референдум второго февраля можно в значительной степени считать политическим пиаром Аскара Акаева. Рисковал президент или нет – сложный вопрос, но несомненно, что выставленный в бюллетень вопрос о подтверждении его легитимности до 2005 года был для него жизненно важен. Цели просты: не просто подтвердить свои полномочия на официальный срок (в принципе, Акаеву можно было этого и не делать), но – главное – формально снять фактом народной поддержки основные претензии оппозиции.

 

– Конечно, я также хотел ответить на вопросы, которые ставит наша оппозиция, – заявил президент на брифинге. – Она, как вы знаете, весь прошлый год провела под лозунгом «Акаева – в отставку». Они даже создали штаб в Законодательном собрании и заявляли всюду, что за ними 80 процентов народа. Вот на этот вопрос вы, мои избиратели, и дадите сегодня ответ. Я считаю, что отличительная особенность нынешней конституционной реформы как раз и заключается в том, что мы выслушали все слои общества, все политические силы, действующие сегодня в нашей стране…

 

Но, увы, в итоге были достигнуты все же формальные цели. И, возможно, сделано это формальными способами (например, многие наблюдатели по сей день задаются вопросом: почему именно в день референдума, а не раньше и не позже, сломался головной компьютер, куда стекалась вся информация о ходе голосования?). И это в целом не снимает напряжения существующего в стране межэлитного противостояния. Однако ситуация после плебисцита переводит это противостояние в иную, менее опасную для Акаева плоскость, так как он (опять-таки формально, но и это для него сейчас важно) оказывается в более сильной позиции по отношению к своим противникам.

 

Что же сделал киргизский президент? Прежде всего, Акаев предпринял все шаги для того, чтобы дать возможность «непримиримым» публично поучаствовать в процессе доработки конституции. И это ему удалось. Так, в состав Конституционного совещания, которое разрабатывало поправки, была включена депутатская группа «За отставку президента Акаева», являющаяся частью одноименного общественного «штаба». Кстати, видимо, именно эта группа и «помогла» Конституционному совещанию внести поправки, урезающие полномочия президента, которые он «срочно» утвердил уже упомянутым выше указом от 23 января. Источник (агентство «Кабар») сообщал, что сразу по поступлении возражений оппозиции «семнадцать членов экспертной группы рассмотрели это заявление и вчера же (выделено нами. – Ред.) отправили Аскару Акаеву исправленный вариант отдельных статей Конституции». Удивительно, насколько быстро были приняты возражения!

 

Чего в итоге добился Аскар Акаев? Он пожертвовал полномочиями (возможно, идя на это заведомо), но показал всем, что «непримиримым» дана возможность равноправно участвовать в демократическом процессе.

 

А тут, возможно, совпадение – президентскому пиару очень помогли и сами «непримиримые». 29 января в Джалал-Абаде состоялось заседание все того же штаба «За отставку президента Акаева и реформы для народа», где известный оппозиционер Бектур Асанов заявил, что до годовщины аксыйских событий состоится второй этап так называемого «третьего» народного курултая. На этом курултае, сказал Асанов, будет обсуждаться кандидатура будущего президента от юга республики, поскольку нынешний может в любой момент, как Ельцин Путину, передать свои полномочия преемнику. Курултай, по словам оппозиционера, будет охраняться 20 тысячами человек, которые будут вооружены и «займут круговую оборону». Как видим, повод более чем серьезный – президент получает предлог для решительных действий по отношению к непримиримой оппозиции, которая может быть обвинена не только в разжигании гражданской и региональной розни, но и в сепаратизме, и в открытых попытках свержения конституционного строя.

 

Пиар действующего президента включал и традиционные схемы. Например, «Вечерний Бишкек» напечатал очень интересную статью о том, как живет президентская семья. Аскар Акаев, как сообщается, имеет самый низкий среди глав государств СНГ оклад – 21 тыс. сомов, или около 400 долларов США. Для сравнения: заработная плата российского президента В. Путина, как сообщает газета, составляет более 3 тыс. долларов, президента Грузии Шеварднадзе – около 9 тыс. долларов. Газета утверждает, что все продукты и одежду чета Акаевых приобретает на свои деньги на местных рынках. Официальной резиденции у него (опять-таки, единственного среди руководителей государств СНГ) нет, есть только две госдачи.

 

Перед референдумом официальные газеты пестрели «письмами в поддержку» как самого президента, так и конституционной реформы. Предприниматели, ученые, врачи, студенты, воины и простые граждане выражали горячую поддержку, совсем «в духе» приснопамятных времен. Оппозиционные газеты, напротив, пестрели огромными заголовками типа «Я зачеркну «ДА». Но количественный перевес был явным.

 

А кульминацией этой масштабной пиар-программы, несомненно, стал сам референдум.

 

 

Мы обошли несколько участков для голосования. К полудню второго февраля на четырех участках, по словам их председателей, уже проголосовало более 50 процентов избирателей. Между тем людей было совсем немного, если не считать того участка, где голосовал сам Аскар Акаев. Да и здесь, уже спустя полчаса после отъезда президента, наплыв голосующих начал заметно ослабевать.

 

Заметим, что прямых оснований подвергать сомнению итоги киргизского референдума у нас нет. Хотя мы увидели то, что увидели – полупустые избирательные участки и полные людей улицы киргизской столицы. Не заметить общей вялости было просто невозможно. Да и другие факты настораживали. Так, в прессе уже накануне акции сообщалось о фактах дублирования пригласительных билетов жителям Бишкека, когда человек получал предложение проголосовать сразу с двух участков. Противоречиво выглядела общерегиональная картина. Так, в «мятежном» Аксыйском районе пришло на референдум не более 6 процентов его жителей. Другие сельские районы, напротив, поражали почти стопроцентной явкой.

 

– За что вы голосовали? – спрашиваем у улыбающейся семейной пары, выходящей с участка № 1128.

 

– «За» голосовали.

 

– А почему?

 

– А какая разница?

 

…В десять вечера второго февраля председатель Центризбиркома Киргизии Сулайман Иманбаев оглашает предварительные итоги, согласно которым на избирательные участки пришли более 84 процентов зарегистрированных избирателей. А третьего февраля становится известно, что подавляющее большинство жителей Киргизии – 75,5 проц. – одобрили новую редакцию конституции страны, а на второй вопрос референдума, касающийся сохранения полномочий Аскара Акаева до окончания его конституционного срока правления, положительно ответили около 79 проц. участников референдума – 1 млн. 938 тыс. из почти 2,5 млн. внесенных в списки избирателей. Очень интересно, что последняя цифра фактически почти совпала с названной Аскаром Акаевичем сразу после голосования, когда он говорил о требуемом минимуме голосов для того, чтобы подтвердить президентскую легитимность.

 

Итак, за что же, «формально» или нет, проголосовала Киргизия? За сохранение той относительной и весьма хрупкой стабильности, которая существует сегодня в ее крайне неоднородном обществе. За то, чтобы дать возможность Акаеву, как выразился один из наших собеседников, «досидеть». За очередное перераспределение во властном механизме, результатом которого станет определенный межэлитный компромисс, а значит – некие правила игры и, опять-таки, формальный консенсус. Проще говоря, Киргизия проголосовала за сохранение того, что есть. Может быть, за худой мир – и это правильно. Но «худой мир» в данном случае означает и сохранение существующей тяжелейшей ситуации в киргизской экономике со всеми вытекающими отсюда проблемами в политике.

 

Проходящие в регионе процессы свидетельствуют об усилении геополитических факторов во внутриполитической жизни находящихся здесь стран. Сколь серьезен этот процесс, покажет будущее.

 

В двух центральноазиатских странах — членах СНГ — Киргизии и Туркмении все большее внимание власти начинают уделять проблеме сохранения в них существующей внутриполитической ситуации. При этом особое значение, как Бишкек, так и Ашхабад придает так называемому сдерживающему фактору в лице национальных силовых ведомств и международных объединений по безопасности.

 

Несмотря на заявление министра обороны Киргизии генерал-полковника Эсена Топоева о том, что уровень угроз национальной безопасности его стране понизился в 2002 г., в действительности ситуация остается достаточно серьезной. Это заключение следует из тех же комментариев самого главы оборонного ведомства Кыргызстана, который упомянул на пресс-конференции 4 февраля о новых планах Бишкека. Он особо отметил роль и значение Договора о коллективной безопасности СНГ, а также Шанхайской организации сотрудничества в деле обеспечения обороноспособности Киргизии.

 

Судя по всему, руководство этой страны, проведшее недавно референдум по поводу изменения конституции и фактически обеспечившее себе возможность оставаться у власти и дальше, стремится использовать возможности сил быстрого развертывания СНГ, антитеррористических центров СНГ и Шанхайской организации, расквартированную в Киргизии группировку антитеррористической коалиции и будущее размещение российских ВВС в своих интересах. Прошедший недавно в Киргизии судебный процесс над, как было заявлено властями, членом организации Исламского движения Узбекистана, призван был подчеркнуть и существующие угрозы, и готовность Бишкека бороться с ними. Президент Аскар Акаев, который повторил опыт своих соседей по региону из бывших советских республик в деле создания института пожизненного президентства, сейчас озабочен получением поддержки извне. Борьба с радикализмом — это исключительно выгодный лозунг, под который, как полагает официальный Бишкек, он ее и получит.

 

Не менее симптоматично развивается процесс в соседней с Киргизией по региону Туркмении. После судебного процесса над представителями политической оппозиции, обвиненными в покушении на местного президента Сапармурата Ниязова, вопрос о внутриполитической ситуации стал в центре внимания властей. Однако избранный здесь путь отличается от киргизского весьма специфическим подходом к существующим реалиям. Назначенный Ниязовым местный парламент утвердил новую редакцию закона об ответственности за государственную измену. В соответствии с ней, расширилась квалификация деяний, которые в современном Туркменистане подлежат уголовной ответственности. Так, в частности, сюда вошли подготовка или проведение политических действий, создающих угрозу жизни и здоровью населения, попытки нанесения экономического или политического ущерба государству, попытки подрыва веры населения в действия президента внутри страны и на международном уровне, попытки покушения на жизнь и здоровье президента или захват власти силой, изменение конституционной системы и призывы к этому. Уголовной ответственности по статье «измена Родине» подлежат и те, кто не сообщил властям о планировании всех вышеприведенных действий, которые наказываются пожизненным заключением.

 

В очередной раз внутриполитические проблемы демонстрируют ярко выраженный внешнеполитический акцент. Прежде всего, это касается взаимоотношений между странами региона, продолжающими демонстрировать свою конфликтность.

 

…В годы СССР в Кыргызстане находился уникальный центр по подготовке летного состава. В нем проходили обучение военные из так называемых дружественных стран социализма и сочувствующих ему. За то, чтобы заполучить в свои армии высококлассных воздушных асов, правительства этих стран платили Стране Советов золотом. И учебный полигон в Кыргызстане процветал, здесь были задействованы лучшие специалисты, не жалели средств на содержание материально-технической базы.

 

За годы независимости летные полигоны пришли в упадок, их эксплуатация требовала больших затрат, а денег у военных не было. Все это время руководство Минобороны неоднократно обращалось с просьбами к россиянам, чтобы они не дали заглохнуть здешним аэродромам. Кыргызская сторона шла даже на то, чтобы предоставить их в аренду на самых льготных условиях, почти даром. Но россияне никак не отреагировали на это, скорее всего, потому, что вовсе не рассчитывали в своей будущей геополитической стратегии использовать Кыргызстан.

 

Но всё коренным образом изменилось после трагических событий 11 сентября в Америке. Начавшаяся в Афганистане контртеррористическая операция «Несокрушимая свобода» вынудила США и союзников искать близких партнеров среди стран, граничащих с Афганистаном. Таковыми, безусловно, в первую очередь оказалисьбывшие республики Средней Азии.

 

Американцев в первую очередь интересовали военные аэродромы, которые в свое время использовались советской авиацией для войны в Афганистане. Такие авиабазы имелись в Узбекистане, Таджикистане и Туркменистане, то есть в тех странах, которые имеют общую границу по рекам Пяндж и Амударья с Афганистаном.

 

Если Узбекистан сразу же заявил о готовности предоставить союзникам военные аэродромы, то Туркменистан однозначно дал понять, что в этой войне придерживается нейтралитета и не собирается пускать на свою территорию чужаков. Руководство Таджикистана было вовсе не против подзаработать на сдаче в аренду своих аэродромов, но прибывшая на место предполагаемого базирования авиация США уже через несколько дней свернула свой лагерь и отбыла в Узбекистан и Кыргызстан. По одной из версий, руководство Таджикистана аннулировало свое решение из-за давления со стороны россиян, которые вовсе не жаждали, чтобы в стране, где сильно российское влияние, располагались янки. Но некоторые военные аналитики придерживаются мнения, что американцы сами отказались от использования таджикских аэродромов из соображений личной безопасности. В самом деле, какую гарантию могли дать власти, которые еще не до конца навели порядок в стране, где десять лет шла гражданская война?

 

И здесь на политическую авансцену выступает Кыргызстан. Хотя республика и не имеет общей границы с Афганистаном, близость к этой опасной стране дает возможность использовать аэродромы хотя бы в качестве запасных плацдармов.

 

Руководство страны сразу же приняло предложение американцев за хорошие деньги отдать в аренду один из аэродромов. Больше всех для этой цели подходил бывший военный аэродром в г. Кант. Самое ценное — здесь еще сохранились остатки инфраструктуры, которая была во времена СССР.

 

Американцев вполне устроил Кант, он полностью отвечал всем требованиям, предъявляемым для эксплуатации взлетно-посадочной полосы самолетов истребительно-штурмовой и разведывательной авиации. Но кыргызская сторона преподнесла дяде Сэму лучший подарок — предложила под авиабазу коалиционных сил главный аэропорт страны — «Манас».

 

Спустя некоторое время янки вновь вернулись к рассмотрению вопроса о Кантском аэродроме, судя по всему, эта база им явно понравилась. Но кыргызская сторона приложила усилия, чтобы сохранить Кант за собой. Официальная версия звучала так: дескать, взлетно-посадочная полоса разрушена и не годна для эксплуатации. А чтобы восстанавливать инфраструктуру, требуются большие капиталовложения. Однако уже в скором времени выяснилось, что Кантский аэродром находится вовсе не в таком плачевном положении, как это преподносилось американцам.

 

О том, что бывшая база советских ВВС вполне соответствует требованиям для эксплуатации российских самолетов, заявил министр обороны России С.Иванов, который лично побывал в Канте в ходе недавнего официального визита в Кыргызстан. Он также заявил, что Россия будет наращивать и усиливать свое присутствие в Центральноазиатском регионе. По словам Иванова, от того, как будут идти процессы в Казахстане, Таджикистане и Кыргызстане, напрямую зависит безопасность самой России.

 

Таким образом, Россия решила исправить свои ошибки в военно-политических планах и вновь закрепиться в Кыргызстане.

 

Несмотря на уверения с российской стороны о том, что планируемая авиабаза в Канте создается вовсе не в противовес аналогичной структуре коалиционных сил в «Манасе», дело выглядит именно таким образом. Россия пытается недвусмысленно дать понять американцам, что не позволит использовать Кыргызстан исключительно в целях дяди Сэма.

 

В ответ на это янки дипломатично кивают головой, потому что чувствуют свое абсолютное превосходство в этой ситуации.

 

Чтобы понять, в чем состоит это преимущество, следует рассмотреть возможности двух авиабаз — коалиционных сил и российской. Предполагается, что в Канте будут базироваться две авиагруппировки — российская и кыргызская. Хозяева предоставляют учебно-тренировочные самолеты чешского производства, которые неплохо зарекомендовали себя как разведывательные Л-39, военно-транспортные самолеты АН-26 и вертолеты МИ-8. Россияне дают боевые самолеты СУ-25 и СУ-27.

 

По официальной версии, совместная авиагруппировка будет обеспечивать воздушное прикрытие действий Коллективных сил быстрого развертывания (КСБР), которые созданы в рамках Договора о коллективной безопасности (ДКБ) стран СНГ.

 

КСБР предназначаются для уничтожения отрядов террористов, которые могут действовать на территориях бывших союзных республик. В первую очередь речь идет о так называемом Исламском движении Узбекистана (ИДУ), боевики которого неоднократно тревожили Узбекистан, Таджикистан и юг Кыргызстана своими набегами из Афганистана.

 

После проведения операции по разгрому движения «Талибан» и «Аль-Каеды» в этой стране значительно снизился и уровень опасности в центральноазиатских республиках.

 

Поэтому вряд ли российской авиагруппировке предстоит выполнять боевые задания, ей просто не с кем воевать в Центральной Азии.

 

В связи с этим возникает вопрос, будет ли Россия тратить большие средства на содержание резервной авиабазы? В свете последних событий, когда Россия была вынуждена вывести с Балкан свой миротворческий контингент из-за отсутствия средств на содержание, ответ явно будет отрицательным.

 

Безусловно, базирующиеся в Канте самолеты станут летать, но, скорее всего, речь пойдет о каких-либо показательных выступлениях, например, авиашоу в честь приезда именитых гостей.

 

Выполнять боевые полеты группировка вряд ли будет, как уже отмечалось, ей просто не с кем воевать, а учебные тренировки явно не по карману ни российской стороне, ни нашей.

 

Расписывать возможности соперников с базы коалиционных сил Ганси не имеет смысла. И без того ясно, что американцы и союзники не жалеют денег на жизнедеятельность своего воздушного плацдарма в Кыргызстане. И, судя по всему, вовсе не собираются в ближайшее время покидать его, как на это рассчитывали россияне год назад.

 

Подводя итог, можно сделать вывод, что Кыргызстан из тихой и мирной республики становится своеобразным центром, где сходятся интересы крупных мировых держав, в первую очередь США и России. Но если раньше эти страны демонстрировали друг другу свое военное превосходство на Кубе, во Вьетнаме, Корее и других странах, то теперь точка приложения сил переместилась в Центральную Азию.

 

И если объективно рассматривать эту проблему, то явное преимущество пока сохраняют за собой США. России же остается надеяться, что ее геополитическая стратегия, которую предстоит реализовать в Центральной Азии, поможет привлечь новых союзников. Вполне возможно, что в противостоянии двух держав скоро возникнут иные отношения — в случае, если США начнут-таки военные действия в Ираке. И от того, какую позицию займет Россия, будет немало зависеть политический расклад в мире.

 

Вот тогда не исключено, что военный аэродром в Канте действительно получит вторую жизнь…